Адель - Хрущёвка

–А у меня сын на мотоцикле разбился.– острой, точно красный перец чили, Удо в одночасье оборвал неловкое молчание.

–У тебя-то проблемы будут куда серьёзнее.– он стал утешать соседа и хотел было метнуться в квартиру за водочкой. Однако я очень сомневаюсь, что разгневанная жена откроет перед ним дверь и учтиво протянет бутылку Столичной. Она сейчас на взводе, одно неловкое движение и голову сковородой на два равных полушария раскроит, только ошмётки и останутся.

–Пошли ко мне домой. У меня водка в шкафу припрятана… Много.– прельстил Удо, обронив устами заветно слово, водка. И Валера долго думать не стал, он скорее голову дома на тумбе оставит, нежели от рюмки пшеничной откажется.

–А вот это другое дело! А вот это я понимаю!– добром ответил Валера. У соседа беда, сын умер и глупо будет с его стороны корчить праздную гримасу. Он отвёл скорбный взгляд на цветочный горшок, тяжело вздохнул и свесил налитый кровью нос.

Удо проводил гостя в дом, на двоих сообразил пару венгерских рюмок и плеснул огненной водочки. Нарезной хлеб с изюмом, килька в томате и банка маринованных огурцов, это всё, чем на сегодняшний день мог побаловать гостя Удо Каплан. Конечно, не икра с маслом на хрустящем багете, а всего лишь жалкая килька в томате. Но это куда лучше, нежели чистая добела скатерть и бутылка водки натощак.

–Где эта справедливость, когда она так нужна…– плакался в жилетку Удо.– Двадцать лет… Вся жизнь впереди и так нелепо разбиться на сучьем мотоцикле… Чтоб его, эту жестянку двухколёсную!

–А кто тебе сказал, что она есть.– начал измышлять Валерий.– Помню я в молодости олимпийское золото, хотел взять на соревнованиях. Трудился в поте лица, гантели в спортзале тягал, соблюдал диету и от тренировок не отлынивал. А что в итоге? Сорок с хвостиком лет, Пивное пузо, свисток тренера и ноль амбиций. И где здесь справедливость!? Вот именно, что шиш мне с маслом, а не золото на олимпиаде. Я считаю, что справедливость у каждого своя. Убил ты, например, человека и общество тебя за это порицает. А если обставить это иначе? Что это делал не ради баснословных деньжищ, а во имя мести, то народ взглянет на твой случай под другим углом.

–Одно дело золотая медаль, а другое человек.– ответил Удо и смахнул рюмку водки.

–А ты на опознание-то ездил!?– Ему вдруг стало неловко от подобного рода вопросов.

–И не спрашивай… Голова всмятку, словно куриной яйцо об стену шандарахнули.– Удо пустил по щеке слезинку.– Врачи сказали, что он вылетел из седла и стукнулся головой прямо о бетонный столб… Тут без вариантов.

Ближе к полночи они опустошили бутылку пшеничной водки и проткнули вилкой последнюю кильку в томате. Удо посоветовал ему перекантоваться в доме пару ночей, пока жена не отойдёт, а там дело за малым – хват за зад и на койку. Валера артачиться не стал, к тому времени он вовсю дрых в гостиной комнате и заливисто храпел на кожаном диване. А Удо поминал сына…

Всё это время, малыш Витасик прятался в тесном шкафчике под умывальником и не верил своим глазам. Позавчера кровные враги и неуступчивые соперники, теперь сидят за одним столом и поминают Удо младшего. Горе, стало быть, сближает врагов. Витасик теснился в крохотном шкафчике и никоим образом не радовался горю одного из хозяина квартир. Напротив, он знавал Каплана младшего с колыбели и в свободное от работы время корчил ему смешные гримасы. И вскоре их планомерно дружба переросла в угрозу и тогда родители Каплана решили, что у сына крайняя степень шизофрении. Они отвезли ребёнка к психологу, и в кабинете врача стал понятно, что корень всех бед – в необузданном воображении Каплана младшего. Этот случай навёл Витасика на мысль, что не сегодня, так завтра Каплан младший вырастет, научится говорить: «Мама я видела Витасика», и сдаст его с потрохами. И тогда Витасик отстал от Каплана младшего.

Но в этот раз дела обстояли куда иначе. Валера выразила скорбь в свете кончины Каплана младшего, и раздавил с четой семейства литр водки. Печаль нависла над полупустой бутылкой и грустно становилась оттого, что Удо младшего не стало. Ни одна дружба не перебьёт скорбь утраты и полного отчаянья. Добив бутылку Столичной, Удо Каплан затянул на шее петлю, и колченогая табуретка стукнулась о голубой кафель. Он повесился в ванной комнате и оставил после себя предсмертную записку: «Не судите строго…».

Глава 12

Семья Бледных

Земля полнится слухами и кто бы что ни говорил, а сарафанное радио в пределах двора гремит куда лучше нацистской Энигмы. Не ровен час, как сонмы пенсионерок на лавке у подъезда, то и дело норовят, обсудить наркомана с четвёртого подъезда, или куртизанку со второго. И не мудрено, что кончина Удо Каплана повергла в шок целый район, и даже местная газета сочла нужным упомянуть в сводке новостей за прошлую неделю, что в доме на переулке им. Пихта свёл счёты с жизнью мелкий предприниматель. И даже местная газетёнка надумала снять об этом минутный репортаж, но одинокая вдова что есть мочи хлопнула перед носом плюгавого оператора дверью и послала репортёра на три буквы.