Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

А произошло следующее. На базаре Акбар был схвачен двумя красноармейцами и препровождён в русское поселение, в здание Исполкома, т. е. Исполнительного комитета, где в присутствии комиссаров и вооружённой охраны был подвергнут допросу агентами ЧК. Сразу же был предъявлен выбор: или вся правда, где он спрятан (т. е. я, Назаров) или расстрел на месте. Акбар, однако, проявил немалую выдержку и как мог спокойно отвечал, что, дескать, никого из русских никогда не укрывал, не понимает, о ком и о чём вообще идёт речь, сам он уже старик, лет двадцать даже не бывал в городах и по-русски разговаривать не умеет и т. п.

«Не лги! – орали комиссары, приложив к голове Акбара два револьвера, один ко лбу, другой к затылку. – Говори, как есть! Мы ловим этого Назарова не один год, посылали отряды и в Пскем и в Чиназ, и в Чимкент, но теперь знаем, что он здесь поблизости!»

– Ну, уж коли знаете, так ищите сами, где хотите. Можете попытаться даже в моём доме, – отвечал Акбар с достоинством.

– Понятно, что там его нет, но ты определённо знаешь, где он. Так говори!

– Не слыхал и в помине ни о каком Назарове.

Головорезы продолжали допрос, угрожая расстрелом и пытками. Грозили забить насмерть, облить бензином и поджечь, однако ничто не могло сломить волю старого воина. Исчерпав угрозы, комиссары отступили на какое-то время, дав передышку Акбару, а затем сменили тактику. Выложив перед ним на стол кучу бумажных рублей и царских ассигнаций, которые весьма ценились среди местного населения, они предложили сделку:

– Видишь, тут целое состояние, лишь скажи, где Назаров, и получишь его!

– Даже когда бы замучили насмерть, не смог бы сказать то, чего не знаю. Как же могу сделать это за деньги?

Доподлинно известно, что для большевиков есть только два стимула в жизни: страх за свою шкуру и нажива. Других мотивов они не понимают.

В конце концов, Акбар был отпущен. А когда уходил прочь по улице, вдруг подошёл к нему сзади один из главарей учреждения и, взявши Акбара за рукав, шепнул на ухо:

– Браво, Акбар. Ты богатырь! (26)

Потянулись весенние дни. Прилетели сизоворонки ( Coracias sp. ) – признак того, что настала пора работ с виноградником. С утра до вечера Акбар был занят тем, что подвязывал виноградную лозу к обрешёткам вокруг дома. Его младший сын ловил мелкую рыбёшку в арыке, чистил её и, поджаренную на углях, приносил мне. Я и ему выделял долю от угощенья, которая незамедлительно употреблялась с большим удовольствием. Однажды напекли пирожков с какой-то зеленью, обладающей лимонным запахом. Я спросил, что за трава в пироге здесь столь приятна? Они назвали её так – джульпис . А позже, когда маленькая девчонка принесла мне пучок такой травы, стало ясно, что это не что иное, как мелисса ( Melissa officinalis ), растущая повсеместно вдоль арыков. Есть ещё одна трава, которая идёт в пищу – это молодые листья обычного щавеля; зелень эта не особо изысканна, но для моей однообразной и грубой диеты была уместной растительной добавкой.

Акбар однажды принёс домой приличный отрез материи, от чего все женщины превознеслись на седьмое небо от счастья, ведь их одежда была сплошь в лохмотьях и заплатах. Сразу сели резать и кроить, на что много времени не потребовалось, ибо резали просто и просто же сшивали. Через час уже всё семейство было в новом пошиве, и лица женщин и девчонок сияли от счастья. Последним, заодно, ещё прокололи ноздри и навесили в отверстия колечки. Одним словом – праздник для всех.

Здесь нужно пояснить, что по магометанскому обычаю уважающим себя сарткам появляться на базаре не подобает. Всё, что им необходимо или желательно, приобретается мужем или братом. И это несмотря на то, что женскому составу семейства Акбара не воспрещается днём ходить повсюду, где заблагорассудится, и даже в течение нескольких дней быть вне дома, когда дело касается разного рода визитов, но категорически нельзя ходить на базар.

Как-то раз вечером Акбар сообщил мне о своём намерении развестись со своей второй женой, с коей прожил он три года, и у которой был маленький сынишка. «Она мне бесполезна, – пояснил он, – по дому ничего не делает и на редкость ленива».

На следующий день к полудню явился мулла. Сели вкруг, мулла прочёл подобающую молитву, потом поели плова. На том церемония развода и завершилась. Часом позже Юлдаш отвёз разведённую женщину с ребёнком и пожитками в Ташкент, откуда та когда-то и явилась. Всё было так просто, будто уволили служанку.