Максим Привезенцев - Дихроя. Дневники тибетских странствий [litres самиздат]

«Наверное, потому, что завтра я уеду и, скорее всего, больше никогда не вернусь. Она просто исполнила то, что хотела, боясь, что другого шанса не будет…»

За все это время Цыбиков не издал ни звука – даже во время кульминации он просто молчал. Тяжело дыша, Тинджол сползла с востоковеда и, подхватив со столика чашку, сделала несколько быстрых глотков.

– Вкусно… – пробормотала девушка. – Что это?

– Дихроя, – ответил Цыбиков.

Стеклянный взгляд его был направлен в стену напротив.

– Красивое имя… – пробормотала Тинджол.

Она посмотрела на востоковеда и вдруг заплакала. Чашка выпала из ее рук, но не разбилась – лишь отвар разлился по дощатому полу. Вскочив с лежака, Тинджол выбежала за дверь, и Цыбиков снова остался в одиночестве. Он даже не посмотрел девушке вслед – только повернулся набок, закрыл глаза и вскоре заснул.

Больше Цыбиков не видел Тинджол. Утром вместо нее внизу за столом сидела Цэрин. Гомбожаб отдал ей ключ от комнаты, попрощался и ушел. Хозяйка, кажется, ничего не знала про них с дочерью – или по крайней мере ничем не выдала своего знания.

Почему Гомбожаб вспомнил о событиях тех дней сейчас, глядя на пиршество грифов, поедающих плоть умерших членов каравана?

И тогда, и сейчас Цыбиков не испытывал ровным счетом никаких эмоций.

•••

11 октября 2019 года

Озеро Нам-Тсо. Монах-отшельник. Новая надежда найти дихрою

Утро предпоследнего дня выдалось морозным и снежным. Столбик термометра показывал -5°. За окном была настоящая метель, что не сулило нам ничего хорошего. Мы и без того находились на высоте около 4200 метров, а предстоящий перевал по дороге к Нам-Тсо, самому высокогорному соленому озеру в мире, был еще на тысячу метров выше.

– Крутой подъем по заснеженной дороге – та еще веселуха предстоит… – угрюмо сказал Ребе за завтраком.

Мы сидели в кафе отеля, обсуждая грядущую вылазку к озеру. Виталий развивать вчерашний скандал не стал, но и извиняться не торопился.

«И на том спасибо…»

– Ничего, – успокоил я Сашу. – Будем ехать максимально осторожно, и все пройдет нормально.

– Повезло, что со страховками все-таки разобрались, – сказал Лама. – А то в такой буран вообще бы на улицу не высунулись.

Спорить с ним было трудно: в метель даже самые опытные байкеры ездить, мягко говоря, не любили.

К счастью, все оказалось не так плохо, как я того ожидал. Во-первых, пока мы завтракали и собирались, снегопад прекратился. Удивительная метаморфоза, учитывая, как снег валил с утра. Во-вторых, дорога оказалась в порядке: асфальт был мокрым и холодным, но без сугробов и наледи. Горы, покрытые свежим снегом, напоминали сахарные барханы. Пестрые вереницы разноцветных молитвенных флажков, украшавшие бледные склоны, вызывали невольные ассоциации с новогодними гирляндами. Вдобавок белесые бечевки, к которым крепились эти пестрые клочки ткани, были практически невидимы на фоне заснеженных гор, отчего казалось, что флажки висят в воздухе, ничем не поддерживаемые.

Впрочем, зимняя сказка не могла продолжаться вечно: после перевала асфальт закончился, и спуск к озеру превратился в тяжелый офф-роуд. Благо, крутизна здесь была не такой безумной, как в Самье. А вот погода за то время, что мы провели в пути, успела измениться вновь: съезд на грунтовку совпал с началом новой бури, и потому спускаться к Нам-Тсо пришлось на минимальной скорости – к сложности дороги добавилась еще и затрудненная видимость. Однако все наши старания оказались вознаграждены итогом.

«Какая красота…» – мелькнуло в голове, когда на горизонте показался бирюзовый овал водной глади, который примерно на линии горизонта плавно переходил в склоны далеких гор, полностью занесенные снегом.

На берегу среди валунов то тут, то там стояли люди в широкополых шляпах и без них.

– Туристы? – спросил я Олега, когда мы, оставив наши мотоциклы, пешком пошли к воде.

– Туристы и паломники, – ответил гид. – Последние здесь совершают большую и малую кору. Малая – это вокруг вон той горы. Большая – вокруг всего озера.

Я повернул голову влево, потом вправо. Куда ни глянь, везде была вода. Казалось, передо мной не озеро, а настоящее море, конца и края которому не видно.

– И сколько же занимает большая кора? – спросил я.

– Около двух недель.

Я представил себе это путешествие: ночевки прямо на берегу, в любую погоду, в снег, в дождь и в солнцепек…

«И все ради чего? Ради некоего мифического божественного благословения?»