Лариса Шкатула - Против течения

– Конечно, вам виднее, – согласился он. – Главное, что вы теперь свободны.

– Для чего, интересуюсь спросить?

– Для меня, конечно. Теперь мы сможем пожениться.

– Мы?! – у меня от возмущения не хватало слов. – Когда, интересно, возникло это – мы?

– Я вам совсем не нравлюсь? – он театрально понурился. – Вот ещё одно ваше отличие от других женщин. Я им нравлюсь, и они поощряют мои ухаживания. Ждут от меня предложения, требуют, с угрозой и скандалами, а моя единственная – отказывается!

В глазах его приплясывал чертёнок. Как-то неприлично так радоваться. В конце концов, меня только что бросили!

– Мне ещё ловеласа не хватало.

– Почему непременно ловелас? Просто свободный мужчина. Но когда я на вас женюсь, я надену пояс верности…

Не выдержав, я хихикнула.

– Пояс надевали на женщин!.. Отвернитесь, мне нужно переодеться.

– Вы хотите…

– Вот именно, уйти отсюда. Сколько можно лежать…

– А вы давно здесь?

– Очень давно! Третий день. Вы отвезете меня домой?

– Могли бы и не спрашивать.

В самом деле, чего это я набрасываюсь на Владимира? Оттого, что мне плохо? Оттого, что сама не знаю, чего хочу?

Опять меня тянет анализировать и начинать непременно с «если бы…»

Если бы я не захотела так кардинально меняться и не вызвала зависть Илоны, она бы не стала отбирать у меня Ивана… Впрочем, не факт! Может, как раз в то время она оглядывалась вокруг, в поисках свободного – или легкоуводимого – мужчины. Её отношения с Федором и тогда оставляли желать лучшего, значит, она всё равно обратила бы внимание на моего мужа и попыталась его увести. К чему это сослагательное наклонение? Назад дороги нет! Звучит пафосно…

А я теперь не водила бы машину. И мы бы не купили дом. Та, робкая, не склонная к авантюрам Юлиана не стала бы выскакивать из машины и спасать какого-то постороннего мужчину, а сделала вид, что его избиения не видит. Если кто и выиграл от моего перевоплощения, так это один Зеленский. Ну разве ещё Илона, получившая моего мужа.

– Юлиана, – заговорил тот, о ком я как раз подумала, – вы что же, так и не простите меня?

Он вел машину легко и небрежно, и как-то ухитрялся одновременно смотреть на дорогу и на меня.

– А ты поможешь мне, спасти одного человека? – ответила я вопросом на вопрос, тем более, что его вопрос был чисто риторическим. Причем, сразу перешла на ты, чему он ничуть не удивился.

– Твоего мужчину? – всё же поинтересовался он.

– Нет, он – муж любовницы моего мужа.

Владимир коротко хохотнул.

– Юлиана, чем больше я тебя узнаю, тем больше ты меня удивляешь…

– Такая вот я удивительная женщина.

– Именно…А что не так с этим мужем любовницы?

– В тюрьме сидит!

– А… это тот, с отвёрткой?

– Именно! – передразнила я его. – Фёдор не виноват. У каждого человека – и у мужчины тоже! – есть свой предел терпения. А когда жена унижает мужа перед любовником, это вообще наглость! После того, как выдавила его до капли.

– Мне понравилось это: у каждого человека, и у мужчины. Понятно, почему ты так относишься ко мне.

– И почему же?

– Потому, что ты мужефоб!

– Мужененавистник, так лучше звучит. Но это неправда.

– Так ты серьезно, насчет защиты? Вообще-то я больше по гражданским делам… Он тебе очень дорог?

– Он просто жертва вздорной бабы. Мне его жалко. Нормальный мужик. Сейчас их так мало, и что же, последних под нож отдавать?

– Под нож, скажешь тоже… Мужчин нельзя жалеть, как говорит мой сын… Он сейчас в Испании, работает в одной фармацевтической фирме…

– Всех можно и нужно жалеть, – не согласилась я, – но, наверное, некоторых лучше исподволь…

Я стояла под душем, едва не визжа от удовольствия. С этим дурацким гриппом!.. После высокой температуры… И этот въедливый больничный запах…

Дома никого не было. Зеленский хотел просочиться следом, как бы помочь, но я твердой рукой закрыла перед ним калитку. Наверное, на это простое действие истратила все свои силы, потому что сейчас просто опустилась на дно ванны, боясь, что вылезу и упаду на пол.

Но ведь и раньше случалось так, что я приходила домой, куда остальные члены семьи ещё не пришли из школы или с работы, но я не чувствовала, будто квартира опустела. Понимала, что рано или поздно она наполнится знакомыми голосами, а сейчас такого чувства не было. Дом именно опустел. И я осталась одна. Причём, как выясняется, вовсе не выздоровевшая.

Притом, что даже не знала, где сейчас Иван. У постели Илоны или в нашей квартире, откуда мы не стали перевозить старую мебель, чтобы туда можно было в будущем пускать квартирантов. Мы вели разговоры об этом совсем недавно, чуть больше месяца назад…