Лариса Шкатула - Против течения

– Юлиана, – позвал меня чей-то мужской голос. – Юлиана, здравствуйте!

Я обернулась. К нам подходил незнакомый – по крайней мере, если я с ним когда-то и встречалась, то слишком мимолетно – мужчина. Элегантный, одетый в светлый костюм, худощавый… С некоторых пор я могла уже не бояться произносить это слово: худощавый. Если я сама и не достигла своего юношеского веса, то сейчас своей фигурой я могла не то, чтобы гордиться, но чувствовать себя удовлетворённой. Подумать только, многие ли женщины могут так себя преобразовать всего за месяц с небольшим!

Широкий модный пояс на талии подчеркивал её, – есть у меня теперь талия, есть! – а движения как-то сами собой стали плавными. И я, кажется, стала привыкать к тому, что как сейчас, обернувшись, уловила становящееся привычным одобрение во взгляде мужчины.

А ещё незнакомец держал букет. Какой-то неправдоподобно шикарный. Наверняка дорогущий. Мне никогда таких цветов не дарили. Даже студенты во время сессии. Алёна, кажется, позеленела от зависти. Притом, что сама была достаточно успешной женщиной, и мужа имела любящего, вполне обеспеченного, заместителя ректора нашего университета. Чему позавидовала, букету?

– Это друг твоего мужа? – спросила Алена, стрельнув в мужчину глазами. Вроде ничего особенного не сказала, но при этом опять поддела. На всякий случай, если он не знает, что я замужем.

– Простите, вы по какому-то вопросу? – спросила я, решив, не за своего ли юного родственника он пришел просить. И даже быстро пробежала в уме небольшой список своих записных лентяев-студентов. А иначе почему он изображает во взгляде на меня такой восторг?

– Неделю назад вы всего лишь спасли мне жизнь.

– А, так это вас я тогда подвезла домой, – сообразила я, разом отметив загримированные, но всё ещё проступающие сквозь грим синяки и ссадины, местами уже посиневшие и позеленевшие. – Удачный грим, почти ничего не заметно.

– У меня друг в театре работает, помрежем, вот и подретушировали мне лицо, чтобы не пугать народ… А вы молодец!

Он говорил, обращаясь ко мне, так что Илона оказалась стоящей в стороне и как бы посторонней. Она такого стерпеть не могла. Привыкнув всегда быть в центре мужского внимания – из-за того, что муж её намного старше, Илона долгое время выглядела при нём этакой изящной куколкой – она не хотела мириться с моим неожиданным лидерством.

Что поделаешь, Илона не занималась собой так дотошно, как я, потому и не понимала, почему это внимание переключилось вдруг на её неприметную подругу? Неприметную прежде, замечу я в очередной раз.

– Ладно, я, пожалуй, пойду, – сказала подруга, – ты ведь так занята. Ивану от меня привет. Зайду на днях.

Незнакомец не проводил её взглядом, как, вероятно, она надеялась, иначе чего бы это ей так усиленно вертеть бедрами, а продолжал смотреть на меня.

– Это ваша подруга?

Но спросил как-то отстраненно, между прочим, потому что иначе продолжать разговор нам было не о чем.

– Моя, – кратко ответила я, мысленно покачав головой, – коллега.

– Надо же, мы с вами видимся во второй раз…

– Ну, тогда было столь темно, что употреблять слово – виделись, не очень подходящее, – пошутила я, потому что начала чувствовать себя неудобно под его внимательным изучающим взглядом.

– Я хотел сказать, что встреть вас на улице, никогда бы не узнал, но на кафедре зарубежной литературы, к счастью, оказалась только одна Юлиана. Возьмите, пожалуйста, цветы вместе с моей огромной благодарностью.

– Спасибо.

Букет я взяла. А почему не взять, разве в самом деле я его не заработала?

– Наверное, если я приглашу вас поужинать со мной, вы откажетесь?

– Откажусь…

– Тогда… тогда что ж… Город у нас не слишком большой. Думаю, мы ещё встретимся.

– А зачем?

– Мне было бы приятно снова вас увидеть. Сегодня вы кажетесь мне ещё красивей, чем в первый раз.

– Странно, я думала, смущаю вас тем, что стала свидетелем сцены, в которой, мягко говоря, вы не выглядели победителем.

– Меня оправдывает то, что их было трое, а я, к сожалению, и по молодости не был слишком спортивным… Наверное, женщинам куда приятнее наблюдать, как один мужчина легко расшвыривает трех нападавших… Вы хотите меня о чём-то спросить?

Он увидел, как я приоткрыла рот, чтобы спросить, и опять захлопнула: чего лишний раз его смущать? Но если мне предлагают…

– Вопрос, как говорится, на посошок: а за что вас били?

Нет, ну оно мне надо? Недаром говорят, любопытство – не порок, а большое свинство. Так и есть. Почему он должен рассказывать то, о чём, возможно, ему стыдно и вспоминать, и хочется побыстрей забыть? Лучше бы спросила, как его зовут. Так, из вежливости. Он же стоит и как будто чего-то ждёт. Нет, чтобы вручить цветы и идти себе, куда глаза глядят.