Дэйв Уорделл - Между жизнью и смертью. История храброго полицейского пса Финна

Конечно, Джемма скоро отправилась нас искать. И скоро тоже расчувствовалась. А потом встревоженные дети увидели своих родителей плачущими. Это был замечательный момент, чтобы показать им, что такое слезы счастья.

Рождественские каникулы проходили как и положено (ну, если не считать того, что Джемма крутилась как белка в колесе и набегала десять километров). А к концу года пришли замечательные новости. Двадцать девятого декабря я сидел в соцсетях, пытаясь организовать благотворительную рождественскую акцию по сбору средств для нашего щенка собаки-поводыря (она шла параллельно с кампанией Финна). Неожиданно я получил следующее сообщение от Шона Дилли: «Ты видел страницу Just Giving . Если нет — зайди туда».

Удивляясь, что же могло произойти, я без особой охоты стал открывать страницу. Я заходил туда буквально за день до этого и видел, что сумма постепенно растет. За четыре недели мы набрали три с половиной тысячи фунтов. Но когда я открыл страницу, был поражен: нам удалось собрать больше пяти тысяч фунтов — сумма, которую мы планировали. Я опешил от восторга, но, посмотрев на детали платежей, я удивился еще больше: было похоже, что какая-то компания под названием Smart Meters, о которой я, признаюсь, никогда не слышал, перевела на наш счет сумму в полторы тысячи фунтов. В сообщении от этого пользователя было написано: «Молодцы. Назовите собаку Финном».

Я не был бы самим собой, если бы не проверил сайт дважды и не убедился бы, что это не ошибка. Но нет, всё было правильно. Вероятно, владельцы компании были любителями собак и следили за историей моего пса с самого начала.

На свете есть удивительные люди.

Мы смогли начать новый год с существенного шага вперед и были очень благодарны переживающим за нас, благодаря которой из произошедших с нами плохих событий удалось извлечь что-то полезное. Пока я был занят восстановлением Финна и подсознательно не хотел думать об этом, в полиции продолжалась важная работа, а именно готовились все необходимые документы для того, чтобы человек, напавший на меня и чуть не убивший Финна, предстал перед судом.

Заседание было назначено на пятое января, а это значит, что времени оставалось совсем немного. Я снова погрузился в мрачные мысли, которые в течение предыдущих трех месяцев я так старательно пытался отринуть. Это очень плохо.

Присутствовать на суде для меня всегда очень тяжело. И хотя я уже был в том здании, где должны были проходить слушания, и знал многих работавших там людей, мысль о том, что я должен выступать в конкретный день по совершенно определенному делу, наполняла меня чувством клаустрофобии [15] Клаустрофобия — боязнь замкнутых и тесных пространств. , от которой я страдал в детстве, развившейся вследствие неспособности матери справиться со своими вспышками гнева, так характерными для ее изменчивой натуры. Я уже давно избавился от этой болезни, но, сидя в суде и ожидая, когда представят мои показания, я чувствовал, как внутри меня всего трясет. С этим ничего нельзя было поделать — я не мог ни уйти из здания суда, ни прогуляться по его помещениям — иначе столкнулся бы с нашим нападавшим.

Между прочим, я не знал — и до сих пор не знаю, — как он выглядит. В момент нападения было темно, преступник был в капюшоне, а я смотрел только на его оружие. Могу описать самую незначительную деталь его ножа, однако в моих кошмарах я не видел лицо. Я старался, да и сейчас пытаюсь не испытывать к нему ненависти, а просто стереть из памяти. Вероятно, поэтому даже теперь я не хочу упоминать его имени.

Но всё выглядело так, будто я и не должен был в любом случае встретить его. Суд — это место для различных игр, и пока защита плела свои интриги, я стоял в соседней комнате вместе с Кирсти — детективом, расследовавшим это дело. Те новости, которые она мне сообщила, не выглядели хорошими. Буквально перед Рождеством защитникам обвиняемого был передан ряд документов, но теперь они отрицали факт его получения. А так как сторона обвинения не могла доказать обратное, у судьи не имелось другого выбора, кроме как поверить адвокатам. Сейчас он должен был решить, отклонить ли иск в связи с процедурными нарушениями или отправить дело на новые слушания.

Казалось, мы провели в этой комнате целую вечность. Наше дело было не таким сложным — нас заверили в том, что всё очень просто и прямолинейно, но предстояли тысячи игр по поводу того, каким должен быть размер морального ущерба, выплачиваемый пострадавшему. Сначала нам сказали, что я могу его получить, затем — после очередного возражения защиты, — что я не имею права его требовать. Слушания должны были перенести на два месяца.