Пип Уильямс - Потерянные слова

— А мистер Данкворт? — спросила я.

— Вернется в первый понедельник января, — ответил папа. — Целую неделю ты сможешь работать спокойно, без его подглядываний тебе через плечо.

Я с облегчением вздохнула, и папа улыбнулся.

— Не все подарки лежат запакованными под елкой.

Следующие несколько дней напомнили мне славные дни из прошлого. Каждое утро мы забирали почту, которую я просматривала и разносила по рабочим местам помощников. Если в конвертах попадались листочки, я занималась ими до обеда.

Когда вернулся мистер Свитмен, он несколько минут расхаживал по Скрипторию и рассматривал все столы.

— Может показаться, что Кушинг и Поуп только что вышли на обед, но мне достоверно известно, что по обоюдному согласию они больше не вернутся, — сказал он наконец. — Мюррей посчитал, что вреда от них больше, чем пользы, и посоветовал продолжить карьеру в банковской сфере. Поуп поблагодарил за совет, и они пожали друг другу руки.

Их места за сортировочным столом были завалены бумагой и книгами.

— Тогда я наведу здесь порядок, — сказала я, открыв пару книг, чтобы посмотреть, кто их владельцы.

— Прекрасная мысль, — сказал мистер Свитмен. — И когда здесь будет чисто, мистер Данкворт сможет переселиться на одно из этих мест.

Я взглянула на него.

— Думаете, он захочет?

— Мюррей всегда хотел посадить Данкворта вместе со всеми, но Кушинг и Поуп нуждались в присмотре, так что места ему не досталось. Я не сомневаюсь, что твой прежний мир восстановится до того, как у нас всех войдет в привычку писать 1908 вместо 1907.

Мой мир не смог восстановиться. Мистер Данкворт заявил, что выработал определенный порядок работы, который будет нарушен, если он переселится за сортировочный стол. «Ну конечно, — думала я, — оттуда будет трудно заглядывать в мои правки».

Мистер Свитмен постоянно предлагал мистеру Данкворту поменять рабочее место, но тот неизменно отвечал, что привык к старому, благодарил и кивал головой.

По мере того как дни стали приближаться к весне, мое настроение улучшилось. Я с нетерпением ждала поручений за пределами Скриптория, и у меня уже был намечен треугольный маршрут между Саннисайдом, Издательством и Бодлианской библиотекой.

Я перекладывала книги из корзины у двери в багажник велосипеда, когда доктор Мюррей подошел ко мне.

— Здесь исправленные гранки для мистера Харта и листочки со словом romanity [47] Культура, цивилизация и образ жизни древних римлян. .

Он протянул мне три страницы с редакторскими правками и небольшую стопку листочков, пронумерованных и перевязанных лентой. Когда я складывала все в сумку, одно примечание привлекло мое внимание. С ним придется подождать. Я вывезла велосипед на Банбери-роуд и направилась в сторону улицы Малая Кларендон.

Она находилась совсем рядом с Издательством и всегда была многолюдной. Поставив велосипед под окнами кафе, я заняла столик внутри и, пока ждала официанта, чтобы заказать чай, достала гранки из сумки. Всего было семь страниц: три от папы, три от мистера Данкворта и одна от Дитте. Ее страница помялась от путешествия в конверте, но, как и другие, она была заполнена пометками и исправлениями, записанными ее знакомым почерком. Доктор Мюррей тоже сделал свои замечания — решающее слово всегда оставалось за ним.

Исправление, которое я искала, принадлежало папе. Он записал свои замечания на отдельном листочке и прикрепил его к краю гранки. Каждое его слово было перечеркнуто прямыми линиями и переписано рукой мистера Данкворта. Интересно, когда он это сделал? Папа знал об этом? Я открепила листочек от гранки.

Проверив карманы юбки, я нашла в них, к своему счастью, чистые листочки и карандаш. Их, как и юбку, я уже давно не использовала. Я взяла листок и в точности переписала замечания папы, а потом приколола его к гранкам. Внимательно просмотрев все папины записи, я насчитала в них четыре исправления, которые сделал мистер Данкворт.

Я начала переписывать все папины правки, и с каждым новым определением все больше чувствовала уверенность в том, что делаю правильно, но на последнем слове моя рука застыла. Mother [48] Мать. . В гранках уже было написано определение «женщина-родитель», но мистер Данкворт добавил еще одно — «женщина, родившая ребенка». Я оставила его.

Лиззи, месившая тесто за кухонным столом, подняла голову.

— У тебя сейчас самое обеспокоенное лицо, которое я когда-либо видела, — сказала она. — По глазам вижу: что-то случилось.