Пип Уильямс - Потерянные слова

Не так давно она сказала мне, что всегда считала себя невольницей Словаря. Он продолжал владеть ею, сказала она, даже когда она ушла. Тем не менее, несмотря на такую привязанность, в тот вечер ее не пригласили даже на балкон.

Мужчины ужинали лососем под голландским соусом, а на десерт им подали шоколадный мусс. Они пили «Шато Марго» 1907 года, а нам выдали программу выступлений и меню — умышленная жестокость, на мой взгляд.

К концу вечера мы умирали от голода, но Эсме приехала из Саутгемптона, чтобы встретиться с нами, и, когда мы вышли из Голдсмитс-холла, она ждала нас с корзиной еды. Погода была теплая, и мы доехали на повозке до Темзы, сели под фонарем и устроили свой собственный праздничный пикник. Эсме предложила тост «За женщин Словаря!» — и мы подняли бокалы.

Я не знала о сундуке до тех пор, пока после похорон ее подруга Лиззи Лестер не настояла на том, чтобы отправить его вам. Она вытащила это потрепанное сокровище из-под кровати и объяснила мне, что я в нем найду, если открою крышку. Бедная женщина была убита горем, но, когда я пообещала, что перешлю вам сундук при первой же возможности, она немного успокоилась.

Сундук простоял у меня на кровати всю неделю. Я его так и не открыла. Когда мои слезы по Эсме высохли, я поняла, что мне не нужно исследовать его содержимое. Для меня Эсме — как любимое слово, которое я понимаю по-своему и не хочу менять свое мнение.

Сундук ваш, Меган. Хотите — открывайте его, хотите — нет. Что бы вы ни выбрали, пожалуйста, знайте, что я с удовольствием отвечу на любые вопросы об Эсме, если они у вас возникнут. Кстати, она называла меня Дитте. Я очень скучаю по этому имени и буду рада такому обращению, если вы захотите написать мне.

С любовью и глубокими соболезнованиями,

Мег сидела рядом с сундуком так долго, пока в комнате не стемнело. Рядом с ней лежало письмо Дитте. Прочитанное и перечитанное. Одна страница была смята оттого, что Мег скомкала ее в порыве ярости, но через секунду постаралась ее расправить.

Отец постучал в дверь ее комнаты. Тихий, неуверенный стук. Он предложил ей чай, но она отказалась. Он снова постучал и спросил, все ли у нее хорошо. Мег заверила его, что она в порядке, хотя и не была в этом уверена. Когда часы в холле пробили восемь, она словно очнулась от наваждения, встала с кресла, в котором просидела четыре часа, и зажгла лампу. Открыв дверь в гостиную, она позвала отца.

— Я бы выпила сейчас тот чай, папа, — сказала она. — C печеньем, если можно.

После того как Филип поставил перед ней поднос, он налил чай в любимую китайскую чашку Сары, добавил лимон, поцеловал дочь в лоб и вышел из комнаты. О том, что ужин давно остыл, он даже не стал говорить.

Уже три года Мег пила чай из этой чашки и держала ее точно так же, как мать, — зажав ладонями и повернув ее ручкой вперед, чтобы не дотрагиваться губами до небольшого скола на ободке. Привычные движения размыли границы реальности, и вместо своих элегантных пальцев она увидела распухшие пальцы матери, с размякшими от жары мозолями и грязью под ногтями. Короткие, толстые ноги матери больше подходили для этого кресла, чем длинные ноги Мег, но она любила сидеть в этом кресле. Несмотря на жару, Мег дрожала. Совсем как мать, когда приходила из сада выпить чай с мужем и дочерью.

«Что сказала бы мама про сундук? — подумала Мег. — Велела бы открыть или держать запертым?» Cундук уже полдня стоял на кушетке. Взглянув на него еще раз, Мег поняла, что уже привыкла к нему. «Не спеши», — посоветовала бы ей мать.

Мег допила чай, поднялась со старого кресла и села рядом с сундуком.

Защелка легко сдвинулась, и крышка открылась.

«Словарь потерянных слов» — криво нацарапанные буквы на внутренней стороне. Почерк был детский, и Мег поняла, что содержимое сундука принадлежало не женщине, бросившей новорожденного ребенка, а девочке, которая и не догадывалась, что однажды ей придется так поступить.

Телеграмма, книга в кожаном переплете «Женские слова и их значения», письма, разные бумажки, листовки суфражисток, театральные программки, несколько газетных вырезок. Три портрета обнаженной женщины. На первом наброске она смотрела в окно, и ее округлившийся живот был едва заметен. На третьем — она обнимала его руками и смотрела на него так, как будто малыш внутри шевелился.

Б о льшую часть содержимого составляли листочки размером с почтовую открытку. Мег нашла целую коробку с такими листочками: они лежали в алфавитном порядке, а буквы разделялись картонками, как в библиотечной картотеке. Сверху каждого листочка было написано слово, под ним — предложение. Иногда указывалось название книги, но чаще всего — женское имя, хотя и мужские имена тоже встречались.