Пип Уильямс - Потерянные слова

Папа смотрел в мою сторону, гордый и ни о чем не догадывающийся.

Я так и не успела попрощаться с папой. Когда его забирали из дома в госпиталь, у него была парализована половина лица и пропала речь. Я поцеловала его и пообещала принести пижаму и книгу, которая лежала на тумбочке рядом с кроватью. Его глаза наполнились отчаянием, когда я с ним разговаривала.

Я сменила постельное белье на его кровати и поставила на тумбочку букет желтых роз, которые были в моей комнате. Взяла его книгу «Обретение мудрости». «Это австралийский роман, — сказал как-то папа, — об одной умной молодой женщине. Даже не верится, что эту книгу написал мужчина. Думаю, она тебе тоже понравится». Папа хотел рассказать мне о книге побольше, но я не смогла его слушать. Австралийский роман… Я извинилась и вышла из-за стола.

Когда я приехала в Редклиффский госпиталь, мне сказали, что папы больше нет.

«Папы нет», — подумала я. Такого просто не может быть.

Гарет втащил матрас по узкой лестнице в комнату Лиззи, и я спала там до самых похорон. Лиззи собрала мне все необходимое, чтобы избавить меня от встречи с пустотой в доме. Я не могла отделаться от мысли, что она обходит все комнаты и проверяет, все ли в порядке. Я представляла, как она заходит через парадную дверь, подбирает с пола почту и останавливается в раздумьях о том, что с ней делать. Мне казалось, она захочет защитить меня от тех писем и оставит их на маленьком столике в коридоре.

Мне не хотелось следовать за ней дальше, но я знала, что она заглянет сначала в гостиную, потом в столовую, в которой мы никогда не обедали. На кухне она перемоет всю грязную посуду, убедится, что окна плотно закрыты, и проверит замок на каждой двери. Потом она положит руку на перила лестницы, посмотрит наверх, глубоко вздохнет и начнет подниматься. Год от года Лиззи все больше полнела, и такие простые действия уже вошли у нее в привычку. Я наблюдала их тысячу раз, когда мы вместе поднимались к ней в комнату.

Я больше не хотела ни о чем думать, но свои мысли у меня получалось контролировать не лучше, чем погоду. Представив, как она ищет у меня в шкафу черное платье, я начала плакать. Мне вспомнились розы на папиной тумбочке. Лиззи увидит, что они завяли. Она унесет вазу на первый этаж и подумает о том, успел ли мой папа полюбоваться букетом до того, как его увезли в больницу.

Я хотела, чтобы цветы остались. Не сухие, а слегка увядшие. И чтобы они стояли там целую вечность.

5 мая 1913

Моя дорогая Эсме!

Послезавтра я приеду в Оксфорд и все время буду рядом с тобой. Нам нужно поддержать друг друга. Конечно, тебе придется пожимать руки людям и слушать истории о доброте твоего отца (их будет очень много), но в нужный момент я уведу тебя от бутербродов и доброжелателей, и мы пойдем по берегу Касл-Милл, пока не придем к мосту Уолтона. Гарри всегда любил это место. Там он предложил Лили руку и сердце.

Сейчас не время показывать свою стойкость, моя дорогая девочка. Гарри был тебе и отцом, и матерью, поэтому после его ухода ты можешь чувствовать себя потерянной. Я тоже была привязана к своему отцу, поэтому представляю, как сейчас болит твое сердце. Позволь ему болеть.

Мой отец мысленно разговаривает со мной, когда я нуждаюсь в добром совете. Думаю, Гарри будет делать то же самое, а пока используй для этого молодого человека, с которым ты так сблизилась. «Он очень понравился бы Лили», — написал мне Гарри в своем последнем письме. Он говорил тебе об этом? Вот тебе и благословение свыше.

Я думаю, что ты устроилась в комнате у Лиззи, поэтому с поезда я поеду сразу же в Саннисайд.

С любовью,

Как и обещала, Дитте увела меня от всех доброжелателей. Мы ни с кем не попрощались, просто вышли в сад, обогнули Скрипторий и пошли по Банбери-роуд. На улице Сент-Маргарет я обнаружила, что Гарет идет рядом — просто в нескольких шагах позади нас. До Касл-Милл мы все шли молча.

— Гарри гулял здесь каждый субботний вечер. Представляешь, Гарет? — сказала Дитте, и он подошел ко мне поближе. — Он приходил сюда обсудить с Лили то, что случилось за неделю. Ты знала об этом, Эсме?

Нет, я не знала.

— Я сказала «обсудить», но на самом деле он размышлял. Он гулял по этой тропинке с мыслями, полными забот, а когда подходил к мосту, все его тревоги исчезали. Он рассказывал мне, что на все смотрел с точки зрения Лили.

Дитте взглянула на меня, пытаясь понять, стоит ли ей продолжать. Я на это надеялась, но промолчала.