Дмитрий Глуховский - Текст

А совсем он бросил ее – Илья сверил даты – когда Ксению, скрученную, родители увезли на лечение в альпийские луга, в кокаиновый лепрозорий. Было это, когда Хазин слал Нине свое пробное: «Вчера в Тройке познакомились… Было весело».

Из Альп была последняя фотография – Ксения со свой маман: закаленной обветренной бабищей с короткими проволочными волосами. Заграничная радужная одежда на ней лопалась. Губы были выгнуты книзу.

Петя рвал с Ксенией одной равнодушной эсэмэской. На ее визг не отвечал ничего. Больше они не встречались.

Илья сложил два и два.

Припомнил Бориса Павловича из вчерашнего застолья в честь генеральских звезд – того черноусого лысеющего толстяка, который хазинскую династию благословлял и именинником командовал.

Вернулся в архив, послушал перезвон фужеров. Дождался до очереди Бориса Павловича говорить. И, пока тот желал старшему Хазину, чтобы Отечество его своевременно повышало, смотрел на женщину рядом – рыхлую, краснолицую, остриженную, как учительница. Мать Ксении. А Борис Павлович, значит, ее отец. Сидели все почти семьей. Вот и династия.

Записал в Петин блокнот, когда праздновали: за полгода до того, как Хазин бросил Ксению. Свел все вместе. Понял, отчего новоиспеченный генерал-майор перед Борисом Павловичем лебезил. Собирались породниться со старшим по званию. А насколько старшим?

Подумал, как узнать Ксениного отца.

В Яндексе поискал: «Борис Павлович, генерал, МВД» – и выловил по второй уже ссылке Коржавина Б.П., целого заместителя министра, подлинного генерала без всяких приставок и суффиксов.

Так ты, Петя: встречался с замминистерской дочкой, обнадежил отца; а потом посадил ее на наркоту и бросил. Променял на какую-то иногороднюю, безродную. И привел ее к папе знакомиться: вот эту – люблю. Не Иуда?

А Хазин Юрий Андреевич кем тогда работает?

Илья и его вбил в поиск. На министерском сайте его не обнаружилось. Стал шерстить в новостях, и полугодичной давности отыскал на каком-то милицейском вестнике: вышел в отставку по собственному желанию.

С должности заместителя начальника кадрового департамента МВД – на приусадебно-дачный участок. В пустоту.

Отчего такой мечтательный человек сам в отставку пойдет? Только же вот, когда отмечали генеральские звезды, никуда не собирался, других вперед себя в космос отправлял. Со здоровьем, может, беда?

Глаза заболели от хазинской жизни.

Илья отставил мобильный, разжег под кастрюлей огонь.

Положил на одну чашу весов Нину, на другую – Ксению. Ясно стало, как можно от дочери замминистра отказаться, со всей ее даже лепниной и ускоренной дорогой до звезд. Гордец ты, Хазин.

Снаружи было уже темно; день кончился, не успев начаться.

Похлебал преднощного супа под телевизионный аккомпанемент. Вальяжный человек в синем дорогом костюме, но с жабьей харей объяснял, что Украина стоит на грани распада и что американские спонсоры, раздраженные вороватостью властей, вот-вот от нее отвернутся. Потом поговорили о том, как российские войска бомбят каких-то террористов в Сирии, а мирным людям раздают свежеиспеченный хлеб. Потом порадовался, что в Америке победил Трамп, посетовал, что его враги никак не могут смириться с поражением, все гнобят его, грош цена их демократии.

Илья смотрел на него, лоснящегося, головастого, глядел ему в рот, но слова вылетали у того из масляных губ пузырями и лопались, касаясь экрана изнутри, хотя целились зрителю в его неприкрытую душу. У Ильи душа была занята: он ей перелопачивал хазинские любови.

Потом уже и не слышал, и не видел работающий телек.

Что там Петин отец в ответ ему на Нину?

– А ты передай ему, что я не его собственность! – уже не сдерживался Хазин. – И не подчиненный! Я вашей Ксении предложения не делал! А что она там себе в голову вбила, это ее дело!

– Петя, ты знаешь, я-то всегда на твоей стороне. Но он и слышать ничего не хочет.

– Да что он может-то?! Уволит меня?!

– Не говори глупостей. Но он сказал, чтобы ты больше эту девочку к нам в дом не приводил.

– Отлично! Приехали!

Несколько дней после этого эфир пустовал. Мама срывалась первой – спрашивала, как дела; Петя отвечал не сразу, нехотя и небрежно. Зато еще неделю спустя писал сам.

– Мать! Ты в курсе вообще, что он мне тут заявляет?

– Что ты имеешь в виду? Кого? – тут же отзывалась мама.

– Сама знаешь, кого! Твоего Юрия Андреевича! Отказывается помогать мне! Мне тут с человеком позарез нужно познакомиться, чтобы он представил, а он весь говном изошел!