Коллектив авторов - Сказания Всадников

На улице хозяйничал ветер. Он, кружа в воздухе пыль, играл с запахами, смешивал горьковатый кофе с сиренью и свежую траву с чьими-то духами. Словно мальчишка-хулиган, задирал юбки девушек, испуганно при этом ойкающих и прижимающих подол руками; гонял по тротуару тополиный пух, резко поднимая его и бросая прямо в лица прохожим. Джулия сначала шагала медленно, потом прибавила скорость: время уже поджимало. Вот и дорога. Машин нет, поэтому девушка рванула напрямик через полосу асфальта.

Ослепляющий свет фар. Глухой удар. Вспышка. В глазах всё меркнет. Где-то хруст. То ли стекло, то ли собственные кости. Чёрная тишина накрывает с головой. Запоздалый скрип тормозов.

Бородатый, уже в годах водитель выбежал из машины почти сразу же, даже не закрыв дверь. На дороге лежала какая-то девушка, будто спала. Но он-то видел, как она взлетела в воздух, ударившись об стекло машины. Мужчина тронул её за плечо, перевернул на спину. Сколько крови… Чёрт её угораздил переходить дорогу в неположенном в месте! Через пятьсот метров светофор, а она… Но, может, её ещё можно спасти! Надо срочно вызвать скорую. Девушка! Девушка!

Увы, смерть наступила мгновенно. Хоть скорая и приехала спустя каких-то пару минут, врачи уже ничего не могли изменить.

В больнице была установлена личность погибшей, и вечером по всем теле- и радиоканалам крутили пресные сожаления и речи чиновников. Может, даже и хорошо, что молодая королева этого не слышит.

Вечером, ровно в девять, Макс, главный сказочник — как в шутку называла его Джулия — пришёл в кафе на окраине города. Девушки не было. Не в девять, не полдесятого, не в десять. Макс скомкал бумаги, которые уже больше часа держал в руках, выкинул их в мусорный ящик. Это могли быть новые сказки, те, что словно сами по себе становятся реальностью. Говорят, обыденность подстраивается под них, вплетая в происходящее крошечные чудеса. Обычно их вслух для всех Хрустальных земель читала Джульетта. Но её нет. И чудес тоже.

Р-раз — на лист легла чёткая синяя линия. Под нажимом острозаточенного карандаша она изогнулась волной, чуть не порвав тонкую бумагу. Раньше из подобных листов сворачивали папиросы, но сейчас… да что сейчас? Мара, наверное, единственная, кто ещё сможет удержать карандаш в руке.

Два — ровно под первой линией появилась вторая, точь-в-точь повторяющая каждый штрих. Что ж, перфекционизм, наверное, у девушки в крови. Или в мозгу?

«Тр-ри!» — чуть не произнесла Мара, художница, которой на вид можно было дать лет двадцать, не больше. В этот раз она рисовала не для своего удовольствия и не ради денег и славы. Девушка покрутила карандаш в пальцах. Следующей линией должна стать диагональ, которая перечеркнёт две любовно выведенные волны. Должна, но не станет. Маре не впервой нарушать закон. Удивительно, как её ещё на этом не поймали. Девушка крепко сжала карандаш и, не отрывая руку от листа, провела ломаную линию. Лодка. Ещё пара штрихов — и среди волн возник парусный корабль. Так, сейчас чуть-чуть придать объём, выпустить на рисунок тени. Готово. Хоть в рамку ставь и на стену вешай — да нельзя, засекут. И тогда всё — развеют в звёздную пыль. Кто и за что? Минутка терпения, сейчас расскажу.

На планете, где жила Мара, как и в любом другом государстве, существовало правительство. Оно чутко следило за исполнением одного закона и сотни двух подзаконных актов. Этот закон, к слову, был начертан на каждом холодильнике и в переводе на русский язык звучал примерно так: «Граждане планеты имеют право на свободу и личную неприкосновенность. Всё, что этому мешает, должно быть уничтожено. Мечтам никогда не вырасти в цель и не повелевать человеческим временем». И люди действительно были свободны. Они жили одним днём, ни о чём не заботясь, не обременяя себя излишними обязательствами и планами. И так лет до двухсот — средней продолжительности жизни. Мирное течение дней ничем не нарушалось: на планете не было ни страшных болезней и эпидемий, ни внезапных авиа- и автокатастроф, а о вооружённых нападениях и самоубийствах здесь даже не слышали. Говорят, ещё не было случая, чтоб кто-то превращался в звёздную пыль раньше ста восьмидесяти лет. А может и был — кто его знает. Люди склонны умалчивать о единичных происшествиях.

Когда-то давно жизнь на планете была другой — Мара узнала это из книг, которые тайком доставала в заброшенных домах. Бумага оставалась единственным материалом, что не разлагался в звёздную пыль, как все ненужные вещи. Наверное, это потому, что она не просто не несла какой-то пользы, её воздействие было отрицательным. А искусственный интеллект, управляющий планетой, этого не предусмотрел.