Андрей Шляхов - Прикладная венерология

— Ну как при чем?! С кем общается венеролог? С проститутками, сифилитиками…

— И прочим отребьем! — закончил Михаил, улыбаясь.

— Вот именно! — нахмурилась мать. — И я не вижу здесь ничего смешного! Я родила тебя совсем не для того, чтобы позволить…

— Стать венерологом? — прищурился Михаил.

— Деградировать! — голос матери начал предательски дрожать. — Ну что за блажь?! Ладно, тебе не нравилась стоматология, это я еще могу понять. Но почему ты выбрал самый худший вариант из всех возможных?

— Действительно, — поддержал отец. — Тебе что, больше податься некуда с твоим красным дипломом? Да тебя на любой кафедре встретят с распростертыми объятиями!

— Давайте сделаем так! — предложил Михаил, чувствуя, что разговор снова рискует закрутиться по замкнутому кругу. — Я скажу вам три волшебных слова, и мы перейдем ко второй части Марлезонского балета, окей?

— Будет и вторая часть?! — ужаснулась мать.

— Он собрался жениться на дочери заведующего кафедрой дерматовенерологии! — предположил отец. — Ну что молчишь? Говори свои волшебные слова!

Из кухни доносился запах жареной баранины, которая уже явно перележивала в духовке, но родители не обращали на него никакого внимания.

— Мясо готово! — сказал Михаил, глядя на мать.

— Ах, да! — всполошилась та и умчалась на кухню.

Пока ее не было Михаил с отцом играли в молчанку. Отец смотрел на сына грозно, а сын на отца — ласково и с сочувствием. Худшая новость была впереди. Как и советуют психологи, Михаил начал с не очень хорошего чтобы затем перейти к совсем плохому.

Баранина и прилагавшиеся к ней овощи пахли настолько аппетитно, что Михаил решил сделать паузу. Уплетая за обе щеки, он дважды показал матери оттопыренный большой палец и один раз ободряюще подмигнул отцу — не все так плохо, когда вкусно кормят. Отец дождался, пока сын в измождении откинется на спинку стула, и спросил:

— Какие там у тебя три волшебных слова? Идите на …?

— Ну что ты, папа! — укорил сын. — Слова совсем другие: «я так решил». Значит, так и будет. Комментировать бесполезно, возмущаться бессмысленно.

— Да — бесполезно и бессмысленно, — согласился отец. — Плавали — знаем!

— Мой сын — венеролог! — сказала мать, но развивать тему по новой не стала.

— Насколько я понимаю, бюджетная ординатура по дерматовенерологии тебе вряд ли светит, — сказал отец. — Можно узнать, в какую сумму обойдется нам это удовольствие?

Говорил отец неодобрительно, даже сварливо, но было ясно, что он готов оплатить «удовольствие», раз уж единственному сыну оно было нужно.

— Папа, ну ты же знаешь мои принципы! — усмехнулся Михаил. — Ваше с мамой участие в моем обучении закончилось на оплате репетитора по химии. Тебе моя ординатура ничего стоить не будет, потому что я нашел целевой вариант. Место выделено, направление получено, договор подписан.

— С одной стороны сын наш дурак дураком, — сказал отец, глядя на мать. — Не захотел идти по проторенной дорожке, решил податься в венерологи, но с другой стороны — правильный мужик. Сам решил — и сам все устроил, не напрягая родителей.

— Уж лучше бы напрягал, — горько вздохнула мать. — Разве ж мы против!

— Я против, — веско сказал Михаил. — Не хочу быть как Лешенька.

Лешенькой звали сына отцовского сослуживца, который стал в семье Зубковых притчей во языцех. Сорокалетний Лешенька, программист-фрилансер, сидел на шее у родителей и не желал с нее слезать. Если родители в чем-то не шли навстречу, то Лешенька устраивал показательные выступления на нему «я умираю» с вызовом скорой помощи и прощальными словами. Короче говоря, тот еще фрукт.

— И где же, если не секрет, ты раздобыл направление? — поинтересовался отец.

— В областном диспансере.

— Знаю-знаю, — кивнул отец. — Это на Щепкина, около МОНИКИ. [6] МОНИКИ — сокращенное название Московского областного научно-исследовательского клинического института имени М. Ф. Владимирского.

— Нет, папа, — Михаил отрицательно мотнул головой. — Это на Большой Нижегородской улице в городе Владимире.

— Во Владимире? — хором переспросили родители.

— Да, во Владимире, — ответил Михаил. — По окончании ординатуры я должен буду отработать там пять лет и давайте не будем устраивать из этого вселенской трагедии, ладно? Владимир — в двух часах езды от Москвы, это не Хабаровск и не Владивосток.

— Ничего страшного, — успокаивающим тоном сказал отец. — От отработки можно отвертеться по состоянию здоровья. Помнишь, Ира, Сорокина-младшего? Ему светило три года каторги в Твери, но Юрка его отмазал…