Любош Юрик - И придут наши дети

Порубан сидел и ждал. Перед редколлегией он всегда приглашал ответственного секретаря, чтобы как можно полнее составить себе впечатление о номере, который готовился к сдаче, и обсудить следующий.

Ответственный секретарь относился к породе людей, амбиции и честолюбие которых превосходят все их способности. Он очень любил поучать, советовать, критиковать, а при случае не прочь был затеять интригу, объединяясь то с одним, то с другим, лишь бы извлечь пользу из этих распрей, которых в редакции всегда было более чем достаточно. Он мечтал о месте заместителя главного.

При этом, однако, он был трудолюбив, последователен и добросовестен, рукописи, прошедшие через его руки, всегда были безукоризненны.

Редакторы не любили его, потому что он постоянно гонял их и немилосердно возвращал материалы на доработку, если ему что-то не нравилось или же рукопись была грязной от правки.

Порубан сознавал, что и он не чувствует особой симпатии к этому коренастому угрюмому боксеру. Ему претили его мелкие и крупные интриги, не нравилось его подхалимство и склонность к доносам. Однако он был ему нужен, чтобы поддерживать дисциплину в редакции и получать информацию о вещах, которые от него ускользали.

— Номер готов, — сказал Оскар Освальд спустя минуту. — Кроме одной фотографии и репортажа Прокопа. Фотография — на совести отдела культуры, но Клара Горанская пообещала дать ее сегодня после обеда или, в крайнем случае, завтра утром. С Прокопом дело обстоит хуже. — Он повысил голос. — Откровенно говоря, я бы повременил с этим репортажем.

— Почему?

— Мне кажется, это палить из пушки по воробьям.

Главный в рассеянности почесал подбородок.

— А что можешь предложить взамен?

Освальд наклонился над столом и стал перебирать рукописи.

— Можно дать репортаж об атомной электростанции Клиштинца или же статью Вавринцовой о незаконных стройках.

Главный кивнул, но ни один из предложенных материалов ему не нравился.

— Я думаю, мы решим это на коллегии, — ответил он после минутного раздумья, хотя про себя уже твердо решил, что добьется публикации репортажа, даже если придется что-то поправить или сократить. — Есть еще что-нибудь?

Освальд колебался, он чувствовал, что шеф не хочет говорить о репортаже Прокопа.

— Да вроде нет, — пробормотал он. — Все уже тут. — Он постучал по папке с материалами. — Завтра утром пойду в типографию. К тому времени должен быть либо репортаж, либо что-то взамен.

— Будет, — коротко сказал редактор.

Освальд неуклюже поднялся и взял папку, но в дверях остановился, казалось, он хочет еще что-то сказать, но потом молча надавил на ручку двери и вышел.

До начала редколлегии оставалось минут пять.

Главный редактор вытянул под столом ноги и уселся поудобнее. После ухода ответственного секретаря он заставил себя думать о вакантной должности своего заместителя. Это был щекотливый вопрос. С тех пор как его бывший заместитель ушел в Министерство иностранных дел, это место осталась свободным. Все редакторы, да и сам главный считали, что новым заместителем должен стать Имрих Коллар, заведующий отделом социальной жизни. Он работал в печати почти сорок лет, дело свое знал, и можно было на него положиться, но он заболел и с той поры лежал попеременно то в больнице, то дома. Его место в отделе занял Прокоп, а вот место заместителя главного до сих пор оставалось свободным.

Конечно же, размышлял Порубан, в первую очередь это мог бы быть кто-нибудь из заведующих отделами. В «Форуме» было пять отделов: социальной жизни, экономический, международный, отдел культуры и секретариат. Главный подумывал о Матуше Прокопе. Он обратил на него внимание еще на кафедре журналистики в университете (он приметил его, как тренер, который выискивает себе подающего надежды юношу) и по окончании взял его на работу в редакцию. Порубан знал, что Прокоп очень талантливый журналист, и если выдержит, если не потеряет вкуса к работе в минуты поражений, запретов и в минуты слабости, если не утратит мужества, честолюбия и организаторских способностей, то он далеко пойдет. Словом, Прокоп был его тайной кандидатурой на место заместителя.

Тайной, потому что Порубан никому не поверял своих мыслей. Ему не хотелось принимать опрометчивых решений. Однажды Прокоп доверительно сказал ему, что дома у него неблагополучно, но в чем заключались семейные неурядицы и почему возникли, об этом он умолчал. Главный все же узнал (конечно, от Оскара Освальда!), что Прокоп находится в близких отношениях с сотрудницей отдела культуры Катей Гдовиновой. Раньше или позже, но ему придется занять определенную позицию в этом щекотливом вопросе.