Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

Лариса попыталась что-то ответить, но Николай прервал её.

— Нет уж, слушай теперь! Сама начала разговор! Я ведь просто хотел добраться до дома, пожрать спокойно и выспаться. И всё! Что, такие вот у меня невыполнимые желания и невероятные потребности? Трудно было посидеть спокойно? Помолчать?! В офисе меня дёргают каждые две минуты, и дома покоя не дают…

Лариса провела ладонью по глазам. Словно вытирая что-то…

И, дав мужу выговорится, тихо спросила:

— Для чего я тебе, Николай?

— Что? — удивлённо переспросил муж.

— Для чего? — повторила Лариса. — Тебе и на работе есть на кого кричать, на ком злость скрывать и кому своё превосходство показывать. Весь холдинг к твоим услугам! Давай, показывай свой крутой нрав… А я тебе зачем? Тихо сидеть в углу и не мешать тебе? Это даже… не мебель… Это хуже, Коля! Кресла вон твои и шкафы — бесчувственные. Им не больно, когда их задевают или о них ударяются. Им всё равно, если на них не обращают внимания. Им совершенно не важно, любят их или нет. А мне вот…

Лариса всхлипнула и присела на стул.

Вытирая слёзы, сказала:

— Мне не всё равно. Мне хотелось быть нужной. Мне хотелось, чтобы меня любили. И самой хотелось любить. Я думала… как-то иначе будет… Думала, что могу что-то изменить к лучшему в твоей жизни… А тебе от меня ничего не надо было! Тебе, видно, уже и постель не нужна. Когда мы с тобой вместе в последний раз были? Конечно… Только и слышу: «пожрать», «выспаться»… А ещё: «уйди!», «замолчи!», «не твоё дело!»

И Лариса, не выдержав, зарыдала.

Некоторое время Николай сидел тихо, в смущении, изредка вздыхая и искоса поглядывая на жену.

Он надеялся, что Лариса, отплакав, успокоится. Так прежде уже бывало, и жена после ссор успокаивалась, становилась прежней — домашней и тихой.

Но теперь случилось иное.

Лариса неожиданно выбежала из комнаты. Она долго искала что-то в спальне (судя по доносишемуся шуму, перетряхивала какие-то сумки или пакеты, высыпая их содержимое прямо на кровать).

— Лариса, — позвал жену Ставицкий.

Выждал полминуты, и, не получив ответа, позвал снова:

— Лара, может, хватит уже? Что ты мне доказать пытаешься? Что ты несчастная страдалица, а я тиран домашний? Довольно, доказала…

«…принесу сейчас», — услышал он обрывок её ответа.

— Что ты принесёшь?

Беспокойство стало нарастать в его душе. Он почувствовал, что это не та, прежняя, дежурная (как казалось ему) и неизбежная в семейной жизни (да ещё и при такой нагрузке на работе) ссора.

Что-то случилось с женой. Она изменилась, стала нетерпимой к его… Не слабостям, нет. Нетерпимой… к нему самому.

«Какие там слабости? Пусть ещё найдёт такого мужа! Да что она там ищет?»

Кольнуло сердце.

Николаю стало не по себе. Он уже знал, что холодная тонкая игла в груди — не к добру. Короткая боль эта, что пришла и ушла в один миг, лишь предвестник другой боли — долгой, тянущей, надоедливой, неотвязной боли в груди и под лопаткой.

Левая рука стала тяжёлой. Она словно наливалась тяжким, больным свинцом.

— Лара!

«Господи, да что у меня со здоровьем творится? Эскулапы чёртовы! Такие деньги им платим по страховке, диспансеризации понимаете ли… техника, аппаратура, кардиограмма… А ничего определённого сказать не могут! Что же это?»

Стало трудно дышать. Ком подкатил к горлу. Резиновый непрглатываемый ком.

Николай захрипел и закашлял, выбрасывая капли густой слюны на скатерть.

— Дура, — в ярости прошептал он. — Довела скандалами своими… Я помру — станет тебе легче? Из грязи её вытащил, такую жизнь ей устроил… Не давлю ведь на психику, не давлю. Веду себя тихо…

Он встал. С трудом, покачиваясь, вышел в коридор.

Ему захотелось прямо сейчас, немедленно, в домашнем халате, в тапочках, как есть, как получится, как возможно, как выйдет — выбраться из квартиры, из ловушки бетонных сжимающихся стен, из дома…

«Пропади он пропадом со своей элитностью!»

…из кондиционированного, но всё-таки душного, мёртвого и мертвящего воздуха, вырваться — и уйти, убежать. Куда-нибудь, прочь!

«Не могу здесь!»

Николай прислонился спиной к стене. Огненно-красные точки поплыли у него перед глазами.

Он протянул руки вперёд, словно пытался поймать что-то невидимое, проплывшее перед ним в коридоре, или опереться на что-то…

Опоры не было.

Николай медленно сполз вниз. Схватился за грудь и побелевшими пальцами сжал в складки кожу, словно пытаясь прихватить и раздавить терзавшую его боль.