Денис Драгунский - Богач и его актер

«Господи, — думал Дирк, — что он за фигляр такой? Какой я ему сын, он моложе меня лет на двадцать, и почему он обращается ко мне на „ты“? Неужели так надо?»

— Итак, — продолжал аналитик, — если вы, господин фон Зандов, согласны с этими условиями, согласны принять их всей душой, если у вас достаточно времени, и денег, и равнодушия к результатам, тогда, возможно, я смогу вам немного помочь. А нет так нет. Я вам дам обыкновенный совет, не психоаналитический. Анекдот! — вдруг развеселился психоаналитик. — Приходит пациент к врачу и говорит: «Доктор, у меня болит вот здесь». — И психоаналитик ткнул себя в левое подреберье. — «Интересно, — спрашивает доктор, — а когда оно у вас вот здесь болит?» А пациент отвечает: «Когда я ложусь на пол и стараюсь достать левой ногой до правого уха и при этом громко кричу „о-о-о!“. Что мне делать, доктор?» «Ответ прост! — отвечает доктор. — Не ложитесь на пол, не тянитесь левой ногой к правому уху и, главное, не орите!» — Психоаналитик искренне захохотал, как будто и в самом деле рассказал смешной анекдот.

— Но ведь смешно, правда? — спросил он Дирка.

— Ну да, в общем, забавно.

— Мораль, — сказал психоаналитик. — Если вас мучает то, что вы слишком много думаете, размышляете, анализируете, сопоставляете и все такое, то вот вам простой и точный совет: не думайте, не анализируйте и не сопоставляйте. Кино смотрите.

— Я ненавижу кино, — буркнул Дирк.

— Тогда почаще гуляйте по улице и занимайтесь краудвотчингом. Вы знаете, что такое краудвотчинг?

— Нет, — качнул головой Дирк.

— Ну так пойдите и выясните, — сказал аналитик. — Тем или иным способом — в словаре или у знакомых. И займитесь. Очень помогает от мыслей. Мне в свое время помогло.

— Сколько я вам должен? — спросил Дирк, ожидая в ответ: что вы, что вы, ничего.

— Сущую безделицу, триста крон.

— За двадцать минут разговора? — изумился Дирк.

— Но я же вам сказал, что сессия стоит восемьсот. А это ознакомительная встреча, она гораздо дешевле. Если же у вас нет денег, если вы бедны или находитесь в затруднительном положении, то, так и быть, сто. А если вам не хватает на хлеб, — аналитик улыбнулся и показал тщательно вычищенные серые зубы, — тогда десять крон, или, если угодно, один доллар. Бесплатно нельзя.

«Гордость, гордость, — подумал Дирк. — Смертный грех, первый в списке. К священнику, что ли, пойти?»

Он достал из бумажника триста крон, положил на столик.

— Вы уверены, что можете себе это позволить? — спросил аналитик. — Мне бы не хотелось выступать в роли вымогателя. Вы абсолютно уверены?

— Абсолютно, — сухо сказал Дирк. — Благодарю вас.

Думанье мешало жить.

Вероятно, именно из-за пагубной привычки все на свете обдумывать он не смог стать профессором театрального факультете академии. Хотя такая возможность объективно была. В конце концов, он был едва ли не единственным в стране актером — обладателем «Оскара». Благодаря хитроумию господина Якобсена, но это уже никому не интересно. Вот он, «Оскар». Вот она — сотня призов и дипломов со всех фестивалей. Да ему ведь и подданство было даровано именно как человеку, который так или иначе прославил здешнее искусство, хоть и снимался формально в американском фильме итальянского режиссера. Он, разумеется, мог бы тем или иным способом пробиться на это лакомое место — в узкий кружок профессоров Художественной академии. Лакомое потому, что это что-то вроде жирной пенсии. Да, со студентами, безусловно, надо заниматься, и это та еще морока, но благополучие актера, получившего преподавательскую должность в академии, ни в какое сравнение не шло с судьбой рядового актера театра или кино. Беда Дирка была в том, что он вроде бы по всем признакам был совсем не рядовым актером, а выдающимся, но, как оказалось, выдающийся актер — это не просто премия, рецензии и фестивальные восторги. Это социальный статус. И вот этого-то статуса Дирк достичь не смог. Вернее, не понимал, как это сделать. Вот поэтому, вместо того чтобы простодушно пробовать, он погружался в бесплодные и утомительные размышления. О том, например, почему после такого грандиозного успеха его не так уж грандиозно приглашают сниматься, а если приглашают, то не на те роли, о которых он мечтал. «Возможно, — думал Дирк, — все дело опять в этом проклятом фильме». Потому что этот фильм, точнее говоря, это зрелище, это шоу, это ведь, если холодно посмотреть, довольно необычная кинолента. Нечто среднее между реальной светской хроникой и мокьюментари — фальшивым документальным фильмом. И именно он, Дирк, придавал фильму аромат фальшивости. Потому что все персонажи в нем были настоящие и только Ханс Якобсен — поддельный.