Ричард Руссо - Шансы есть…

В какой-то миг вечерний ветерок подул в другую сторону, и стало слышно, как на пляж внизу накатывают волны — кажется, близко, но на самом деле далеко.

Мики вытянул руки на столе.

— Мне уже надо вас спать отпустить, ребята, — произнес он, — но пока не ушли, поймите еще кое-что. Не про нее. Про меня. Пару лет назад я наконец сломался и сходил в Мемориал ветеранов Вьетнама, этот визит я долго откладывал. В общем, стою там, просматриваю ряды имен, одна секция за другой, — и понимаю, что ищу имя того парня, кто погиб за меня. И тут же — вот я снова в забегаловке «Акрополь» с моим стариком, и он показывает на всех моих сверстников и желает знать, кто из них должен туда отправиться, если не поеду я. Видите, и бесполезно тут спорить, правильно было ехать во Вьетнам или нет. Штука в том, что я обещал своему отцу поехать, а сам слова не сдержал и отправился с Джейси в Мэн, а затем и сделал то, чего бы никогда не сделал тот парень, которого знали вы. Спрятался в багажнике машины, а Джейси перевезла нас через границу. Вот что вам нужно понимать. Того парня, которого вы помните, больше нет — как и Джейси.

Тедди глянул на Линкольна — тот качал головой.

— Прости, но это же хрень какая-то, — сказал Линкольн. — Когда ты вчера подъехал, первой же мыслью у меня было: «Вот Мик». Ты старше, это да, и чуть больше бит жизнью. Но я тебя узнал. Ты по-прежнему тот же самый.

— И еще сегодня, — добавил Тедди, — когда ты пел.

Но он знал, что Мики им не верит.

— Не поймите меня неправильно, — сказал он, барабаня пальцами по столу. — Я рад, что вам так кажется. И отчасти то, что вы говорите, — правда. Иногда верхом на «харлее» я и сам чувствую себя тем же, каким был раньше, и да — того человека я могу доставать наружу некоторыми песнями. — Он повернулся к Тедди: — Вот почему я терпеть не могу почти всю сегодняшнюю музыку. Знаю, что хорошая — во многом. Но не могу отыскать в ней себя. А ищу я всегда того парня, которым я был до Канады, — и никогда не нахожу.

— Слишком ты, к черту, с собою суров, — проговорил Линкольн.

— Мило, что ты это сказал, но…

— Просто случилось так, что выбрала она тебя, — сказал Тедди, тем самым удивив сам себя. В итоге до чего же легко уступить то, чем больше всего дорожил. Все эти годы источником гордости для него было то, что Джейси предпочла его Линкольну или Мики. Он прижимал это знание к сердцу. — Я бы тоже в тот багажник залез.

— Да и я, — подтвердил Линкольн, и Тедди знал, что признание ему далось нелегко. От такой благословенной жизни, какая сложилась у Линкольна, отказываться мучительно, даже в вольном упражнении фантазии.

— Что ж, вы хорошие друзья, раз так говорите, — произнес Мики. — А ты , — обратился он к Линкольну, — особенно прекрасный человек.

Линкольн, которого в данный миг как раз обуяли сомнения на этот счет, вскинул брови:

— С чего бы?

— Я терпеливо ждал, чтобы ты отметил мораль в моей истории, но ты слишком для такого порядочен.

— А в ней была мораль?

— Скорее, наверное, ирония. После всего, что я тебе наговорил о том, какой ты подкаблучник, оказалось, что я подкаблучник куда похлеще.

Очевидно, это была попытка пошутить, но если Мики оставался Мики, то Линкольн оставался Линкольном и потому, верный себе, воспринял шутку всерьез.

— Полагаю, моя собственная ирония состояла бы в том, что все мы трое до беспамятства втюрились в девушку, которую толком не знали.

— Ох блин, Лицевой, — произнес Мики. — Мы и себя толком не знали. — Он легонько пихнул Тедди под столом: — А ты что думаешь, Тедвижкин?

А думал Тедди о том, что знание, наверное, переоценено. Выслушав Мики, они, конечно, узнали Джейси чуть лучше, чем в юности, однако новые сведения ничего не меняли — по крайней мере, лично для него. Он любил ее тогда и любит до сих пор… что бы там ни было… несмотря ни на что. Мики и Линкольн, друзья его юности? Их он тоже любит. Все еще. Так или иначе. Невзирая на . Именно так, как сам всегда надеялся быть любимым. Как на это надеются все.

Одурев после всего четырех часов сна, Линкольн споласкивал стаканы в мойке, когда из ванной выбрался Мики — только после душа, в спортивных трусах и вылинявшей футболке с Бобом Сигером.

— А Боб Сигер — это кто? — спросил Линкольн.

Мики лишь покачал головой:

— Вроде мне казалось, что я научился различать, когда ты прикалываешься.

— Я знаю Боба Сигера, — заверил его Линкольн, хотя парадокс утверждения не обошел его стороной. Если своих лучших друзей до конца не знаешь, как можно утверждать, будто знаешь Боба Сигера?