Мастер Чэнь - Девушка пела в церковном хоре [litres]

– Вот я тогда и подумал, – завершил Дружинин, – и еще, и снова подумал: какие тут паровые машины? Какие машины – да что это за люди, которые такое делают?

– Подождите, Обводной канал, это же убийство министра внутренних дел, а было оно только прошлым летом, года еще не прошло. Так вы в охранном отделении всего несколько месяцев? А сколько вам лет, Дружинин?

– В отделении с сентября. Мне двадцать три, – довольно злобно произнес он.

Да он же младенец, подумал я. А мне уже минуло тридцать, и я могу все. И когда он меня просит о помощи – о чем тут размышлять?

– Итак, – сказал я после долгой паузы. – Вы… она… искали человека, который точно плывет на эскадре.

– И скорее всего на «Донском», – добавил он. – Иначе не вижу, как… и зачем…

– Скорее всего, хм… Всего в эскадре десять тысяч человек, и стало больше, но на одном крейсере – полтысячи. Уже лучше. Матрос, офицер – неизвестно. Дальше что?

– Дальше – он убийца. И он из тех, кто… Немоляев, что вы слышали о боевой организации партии социалистов-революционеров?

Вот тут мне стало нехорошо, потому что слышал я о ней немало.

«Куда вы меня тащите, господин жандарм?» – мог бы спросить я. Но даже мысли такой не возникло.

– Партия – это ведь философия. И агитация. Насчет народного блага, – ядовито заметил Дружинин. – Насчет самодержавия. В России же все пропитано самодержавием – самодержавное небо и облака. Так вот, эсеры, которые философы, они сами не знают, кто такие эти, из боевой группы. Полная конспирация. Они, боевики, и друг про друга не все знают. Вот так-то. А нам их – искать.

– Так, отлично. Ищем. Что про него было известно?

– А мне откуда знать… Я знаю его псевдоним. У них же у всех, как у собак, клички вместо имен. И друг друга они знают только по кличкам. А этот – ну у него и кличка, однако.

– Да назовите же.

– Люцифер, представьте.

Тут возникла долгая пауза, и мне стало очень грустно.

– Тогда ваша миссия здесь закончена, – сказал я наконец. – Кто-то думал, что мы этот псевдоним не поймем. А мы его поняли.

– Да о чем вы?

– Дружинин, скажите мне: что означает имя князя тьмы? Что такое – Люцифер?

Вот сейчас снова вспыхнет эта ненависть инженера из Ярославля к столичной штучке. И я не стал держать паузу:

– Люцифер, буквально, значит – несущий свет.

– А… – не понял он. Настолько не понял, что даже не стал вести неприятный ему разговор о моем классическом образовании и прочем.

– А, – наконец выговорил он, уже с удовлетворением. – И это что же, Немоляев, по-вашему любой инженерящий по части прожекторов и этих огней Степанова и прочих… да любой гальванер… они все – несущие свет Люциферы?

– Прочие – максимум чертенята. А Илья был моим другом, не забывайте. Как бы он там ни конспирировался, суть человека видна. Он все мог, он был всех сильней, у него была лучшая в мире невеста, – тут я постарался утопить эти слова в потоке других, – и всего было мало… А подумайте, Дружинин, что произошло с тем, настоящим Люцифером? Он-то небось и правда думал, что несет свет в этот мир. Честно думал, отчего все и произошло. Илья был таким.

– Оставьте вашу теологию, не до нее…

– Да посмотрите же: кличка – совпадает. Характер – он несет людям свет и поэтому может делать то, что другим нельзя, да хоть динамит взрывать, – совпадает. Рузская сказала, что охота закончена: совпадает. Пошла к нему в каюту и не убереглась…

Тут я замялся: Рузская – и не убереглась? Не пожелала вызвать наряд матросов с винтовками или вот этих двоих? Что-то не так, хотя… тоже считала себя несущей свет и всемогущей…

– Люцифера больше нет, Дружинин, – сказал после паузы я. – Дело ваше закрыто. Я вам не нужен.

И тут по его глазам понял, что все хуже, чем я думал.

– Да ничего вы, Немоляев, не знаете, – с тоской проговорил он. – Наш разговор только начинается. Вы что думаете – мы за ним гнались до Мадагаскара за его прошлые дела? А вот это вы видели? Сейчас все увидите и все узнаете.

И он ткнул большим пальцем в странную железную дверь у себя за спиной.

Здесь я сделал умную вещь: вышел. Посетил гальюн, поднялся на воздух, выкурил папироску рядом со сторожащим меня верзилой. Предложил папироску ему (тот мрачно отказался), почувствовал, как горячий ветер облипает спину рубашкой.

Как они трое высиживают в своей душегубке день за днем? И что они охраняют?

Сейчас узнаю, мрачно подумал я. И мне это не понравится. Хотя на самом деле…

На самом деле жизнь превратилась в полный восторг. Вот так становятся Люциферами, сказал я себе и вспомнил лицо Перепелкина, который был всемогущ.