Марина Шиндяпина - Комната с видом на звезды

Наконец, она отпустила меня и указала на ежедневник. Потом пальцы потянулись к изрисованным листам, и она протянула их мне. Я постаралась улыбнуться и взяла рисунки.

— Очень красиво, — сказала я, перебирая их. — Ты… сама это сделала?

— Для вас, — кивнула Остапова. На одном из рисунков была женщина. На руках она держала какой-то комок, и я догадалась, что это ребенок. Другой рисунок изображал еще одного ребенка, но тот уже стоял на ногах и был гораздо взрослее. Рисунков этого мальчика, — мне показалось, что это мальчик, — было очень много. А вот еще один рисунок, на нем три девочки, стоящие рядом.

— Это мы, — засмеялась Остапова. — Лидка лучше всех вышла, как думаешь, а?

Я непонимающее смотрела на этот рисунок.

— Это ты? — я указала на девочку в центре.

— Это ты! — покачала головой старуха. — Вот я. А вот Лидка…

Тут она взяла этот рисунок в руки. Пользуясь моментом, я принялась делать незаметные маленькие шаги назад. Пока Остапова вглядывалась в лист бумаги, я уже была в метре от нее. Наконец, она заметила это. Все же, она продолжала сравнивать меня со своим неумелым рисунком так, будто это была настоящая фотография. А потом лист выпал из ее рук, и она словно все поняла.

— Ты не Света! — воскликнула она. — Ты не Света! Ты не Света!

Этот крик стал сигналом. Я рванулась с места, выбежала из палаты и помчалась вдоль коридора. На счастье, он все еще оставался пустым, и через какое-то время я была уже на лестнице.

— Ты не Света! — доносился до меня крик старухи, которая не пыталась преследовать меня. — Ты не Света!

Навстречу мне уже поднималась медсестра. Она с удивлением посмотрела на меня, а потом с тревогой в сторону отделения. Но я пулей пролетела мимо нее и вскоре оказалась на первом этаже, где народа было довольно много. Поэтому я сбавила шаг, встречая на пути сотрудников диспансера и родственников пациентов. У раздевалки не было очереди, и куртка беспрепятственно вернулась ко мне. Толком не застегнув молнию, я закинула рюкзак на плечо и все тем же быстрым шагом вышла из здания. Мне так хотелось обернуться и удостовериться в том, что все в порядке и никто не гонится за мной. Но я запретила себе это. Любой человек, просто идущий сзади, смутит меня, а все, что сейчас нужно, это сохранять хотя бы внешнее спокойствие. Я дошла до остановки, села в автобус, и лишь когда он отъехал в сторону города, смогла облегченно выдохнуть. Салон был почти пустым. Обернувшись, я увидела теряющийся в сером небе корпус лечебницы. Все позади. Я уезжала из этого места, но чувствовала себя воровкой. Я украла историю этой старухи. Часть ее истории. А еще увесистый клубок больных, отравленных временем и одиночеством воспоминаний. Этот клубок говорил, что мне никогда не забыть здание пансионата. Где-то внутри него оставалась женщина. Она знала, что я не Света, а в ее тетрадке были написаны ответы на все вопросы.

В институт я приехала как раз к началу второй пары. Сегодня нам читали лекцию по истории медицины. Настя уже сидела в аудитории и заняла мне место.

— Привет, — улыбнулась она. — Какие дела? Ты грустная какая-то.

— Правда? — я сделала непонимающее лицо и решила перевести разговор на другую тему. — Просто не выспалась. Что нового?

— Сегодня хотим пойти с Андреем в кино, — улыбнулась Лебедева. Я не знала, расскажет ли Сажнев Насте о том, что произошло сегодня утром в пансионате. Лично мне не хотелось это обсуждать. Я не гордилась своим поведением и ссорой с Дашей, поэтому предпочитала вообще забыть о событиях сегодняшнего утра. Но это оказалось несбыточной мечтой. Мой телефон зазвонил, и это был Максим. Не представляя, что еще мы можем сказать друг другу, я все же решила ответить.

— Чем занимаешься? — спросил Давыдов, и его голос прозвучал весьма непринужденно. — Допекаешь еще кого-нибудь?

Еще кого-нибудь?!

— Я никого не допекаю! — воскликнула я, но фраза рассмешила меня.

— Ну, конечно, Потанина в бешенстве, — заявил Максим.

— Мне плевать, — сказала я, и Настя удивленно обернулась на меня. — Зачем ты вообще ей рассказал про вчера?

— Затем, что она спросила о моих планах на вечер, — ответил Максим. — А я не хотел врать. Есть проблема?

— Да ни одной! — бросила я. — Кроме того, что тебя все это чрезвычайно веселит.

— А чего мне веселиться? — не понял Давыдов. — Можно подумать, есть повод. У меня еще не настолько мозг поплыл, чтобы решить, будто вы поругались из-за меня, а не из-за того, что вы просто любите это делать. Где ты?