Юрий Поляков - Пересменок. Повесть о советском детстве

— Как же так? — огорчилась Лида (чернила, как известно, не отстирываются). — А еще «непроливайка» называется!

— «Непроливашка», — поправил я и скорбно развел руками.

— Ничего у нас не умеют делать! — возмутился Тимофеич. — Только ночные горшки.

— На чем же тогда Гагарин в космос полетел? — удивился я.

— А леший его знает...

— Я напишу в ОТК! — строго пообещала Лида.

— Куда? — встревожился я.

— В отдел технического контроля фабрики, где выпускают эти дурацкие чернильницы.

— Зачем?

— ОТК обязан следить за качеством продукции и сигнализировать о браке. Ты можешь себе представить ситуацию: открываешь банку майонеза, а там — хрен?

— С хреном все можно съесть! — усмехнулся отец.

— Не выгораживай этих бракоделов. Обязательно напишу!

— Не надо писать, я буду осторожнее! — взмолился я, понимая: если к нам явятся из ОТК, то быстро выяснят, каким образом «непроливашка» стала «проливашкой».

— Ну смотри, испытатель! — погрозил мне пальцем догадливый Тимофеич.

Вообще-то всемогущий ОТК часто возникает в разговорах родителей. Похожая история вышла с перьями. В первых трех классах мы писали ручками со сменными перьями, такими острыми, что если их бросать как дротики, то они глубоко вонзаются, скажем, в дверь или в дерево, правда, писать после этого ими уже нельзя, и приходится доставать из коробочки новое перо.

— Почему у тебя так быстро кончаются перья? Они ведь железные! — спросил Тимофеич.

— От нажима.

— От какого еще, к черту, нажима? Ты из меня дурака-то не делай!

— Миш, ты совсем забыл? Чтобы вышло утолщение, надо сильно нажимать на ручку... — заступилась за меня Лида.

— Ну ведь не так сильно, чтобы каждый день перо менять!

— Просто ты в школе не старался, поэтому каракули твои ни черта не поймешь! — усмехнулась маман: у нее-то почерк великолепный, как в прописях.

— Не знаю, не знаю... Мне перышка на неделю хватало.

— Тебе жалко, что ли? — поморщилась Лида.

— Мне для семьи ничего не жалко!

— А по-моему, жалко! Ребенок старается, хочет почерк хороший выработать, но пока еще не может рассчитать сил... Ведь так, Пцыроха?

— Да, — охотно согласился я, — стараюсь. Пока не могу, но терпенье и труд все перетрут....

— Золотые слова! А про перья, которые не выдерживают простого детского нажима, надо обязательно сообщить в ОТК. Пусть разберутся. Небось экономят на качестве стали, рационализаторы хреновы! — возмутилась Лида.

— Да, качественная сталь нужна для обороны. Танков не хватает. Как ты, сынок, думаешь? — очень серьезно поинтересовался отец.

— Необходима! — солидно подтвердил я. — На Кубу, наверное, отправляют.

— Правильно, на Кубу, Фиделю в помощь! — как-то слишком охотно подтвердил Тимофеич, несмотря на свою общеизвестную неприязнь к Острову Свободы.

— А еще я в райкоме вопрос поставлю! — пообещала маман и ушла на кухню.

Отец только того и ждал, он, больно взяв меня за ухо, предупредил:

— Я тебе такую Кубу покажу! Если будешь, паршивец, пулять перья в мишень, выпорю как сидорову козу! Никакое ОТК не поможет! Понял?

— Понял...

Тут требуются пояснения. Тимофеич так часто порывается меня выпороть, что может сложиться впечатление, будто я живу в таких же чудовищных условиях, как и Алеша Пешков в кинофильме «Детство». Но это вовсе не так. Чаще всего грозные обещания так и остаются обещаниями. Иногда отец начинает демонстративно расстегивать ремень — тем и ограничивается. Еще реже он со свистом выдергивает его из поясных лямок и потрясает им в воздухе. По-настоящему он порол меня дважды. Один раз за то, что мы с Мишкой через слуховые окна вылезли на крышу общежития и бегали по ней, играя в салочки. В другой раз я в отсутствие отца снял заднюю крышку сломавшегося телевизора и стал, подражая ему, проверять пальцами — не отошли ли лампы. Предатель Сашка наябедничал.

— Там же напряжение 220! — кричал багровый Тимофеич, со свистом опуская ремень на мою оголенную попу.

— Хватит! Он все понял! — умоляла Лида.

— Понял! — рыдал я.

— Он понял! — плакал Сашка, поняв свою подлую ошибку.

Был и третий случай, это когда я испортил тети-Валин свитер. Но тогда мне почти не досталось — я вырвался и убежал «в ящики».

...Еще одна незабываемая покупка — конструктор «Сделай сам!», подаренный мне ко дню рождения три года назад. На большой крышке красовался нарисованный башенный кран с грузом, висящим на стреле. Из черных дырчатых деталей разной формы, заполнявших вместительную коробку, можно было с помощью винтиков, шайб и гаек, сверяясь с чертежами и подробными инструкциями, собрать все, что угодно: велосипед, мотоцикл, самосвал, катер, паровоз с вагоном, самолет с пропеллером, броневик и даже изображенный на крышке подъемный кран с настоящей лебедкой.