Сьюзен Виггз - Книжный магазин «Бюро находок» [litres]

Клео была второй помощницей Блайз, она помогала управлять магазином, а в свободное время писала пьесы.

Натали откинулась на спинку кресла и попыталась сосредоточиться на фотогалерее. Портреты расплывались у нее перед глазами, словно акварельные картинки.

Фрида Миллс, давняя подруга Блайз, вызвалась начать службу. Она поднялась к трибуне. Ее растрепанные волосы с проседью напоминали нимб, сияющий над ее маленьким осунувшимся лицом.

Музыка стихла, пока Фрида поправляла микрофон, надев очки в металлической оправе.

– Доброе утро и добро пожаловать, – сказала она. – От лица Натали и Эндрю Харперов я хочу поблагодарить вас за то, что пришли.

Она взглянула на записи, лежавшие на трибуне.

– Я знаю Блайз с первого курса колледжа. Она была моей соседкой по комнате, с которой меньше всего хотелось жить, – неряшливая и болтливая, симпатичнее меня, вечно опаздывающая, постоянно в движении, захламляющая все вокруг. Она сказала это с улыбкой, но ее губы задрожали, когда она сделала паузу и глубоко вздохнула.

– Несмотря на все это, или, может быть, благодаря этому, я любила ее как сестру. Мы вместе отмечали праздники, вместе воспитывали детей.

Оба сына Фриды время от времени приглашали Натали на танцы и вечеринки. Она подозревала, что мамы пытаются их свести.

– А потом появились книги, – продолжала Фрида. – Даже в колледже у нее было так много книг, что мы использовали их в качестве мебели – табуретов, скамеек, тумбочек, полок для других книг.

Натали с легкостью могла все это представить. Когда она была совсем маленькой, мама рассказывала ей, что книги живые. Под обложками герои жили своей жизнью, разыгрывали драмы, влюблялись и расставались, попадали в беду, решали проблемы. Даже стоя закрытой на полке, книга жила своей жизнью. Но когда кто-нибудь открывал ее, случалось волшебство.

– Моя подруга Блайз часто называла свою жизнь большим приключением, – говорила Фрида. – Книги были ее страстью, поэтому я хочу поделиться с вами одной из ее любимых.

Она надела очки для чтения и открыла изрядно потрепанный томик «Паутины Шарлотты».

Отрывок из классического романа завершался известными словами Шарлотты: «В конце концов, что такое жизнь? Мы рождаемся, мы живем недолго, мы умираем».

Натали слышала эту фразу много раз, но теперь ее особенно тронуло мудрое высказывание девочки. Ей бы очень хотелось надеяться, что мама ушла с таким же спокойствием и принятием реальности. «Но, – с горечью подумала она, – это невозможно, с учетом той смерти, которой она умерла». Представляя последние минуты маминой жизни, Натали стала сомневаться, что выдержит эту церемонию, не развалившись на куски.

Другие ораторы тоже вспоминали мать. Надрывными голосами они рассказывали, как искали книги вместе с начитанным продавцом, или как отдыхали в крошечном кафе и наслаждались обществом Блайз. Это были душевные и честные слова от людей, к чьей жизни она имела отношение. Несмотря на потрясение и горе к Натали пришло понимание того, почему мама была так предана магазину.

За чтением и речами последовала песня, которую предложили спеть всем вместе. Слова были напечатаны в программе. «Нет дождя» Блайнд Мелон была любимой песней Блайз, она выражала восторг от побега из реальности в мир книг. Женщина, играющая на гитаре, связалась с Натали и Фридой, когда те составляли программу, и сама попросилась выступить на вечере Блайз. Она была постоянным клиентом магазина, играла в местном ансамбле, который выступал по всему городу. Женщина сказала, что Блайз часто приходила в клуб «Будучи там», чтобы послушать ее игру.

Пока Натали пела хриплым голосом, она жалела о том, что не может сделать того, о чем пелось в песне – «Исчезнуть, исчезнуть, исчезнуть».

Эндрю Харпер чувствовал мягкое прикосновение музыки, пока ждал. Ждал чего?

Мысли хаотично метались в поисках ответа. Это сложный процесс, все равно что ловить весной головастиков на мелководье в пруду. Он взглянул на молодую женщину, сидевшую рядом с ним. У нее была бледная кожа и темные волнистые волосы, а лицо было таким красивым и печальным, что его сердце грозило разлететься на части.

С возрастом Эндрю научился обращать внимание на детали, которых раньше не замечал – звуки и запахи, цвета и мимолетные образы. В последнее время странные приступы забывчивости случались все чаще и чаще. Ему стало все сложнее концентрироваться на чем-то одном – звуке голоса или странице книги. Выйти на улицу было все равно что попасть на шумную арену, переполненную оглушающей какофонией звуков.