Питер Хеджес - Что гложет Гилберта Грейпа?

Эми за свое:

— Как по-вашему, мы можем просто посидеть в этой комнате, совсем недолго? Просто побыть вместе?

Кто бы возражал. Арни устраивается в ногах у мамы. Эми — на краешке кровати. Я стою в дверном проеме позади Ларри, чтобы брат не вздумал сдернуть. Эллен и Дженис курят у окна. У Эллен завелись собственные сигареты.

Эми принесла плеер и для начала включает кассету Синатры. Мама его обожала. Затем ставит Элвиса. Пока у одного из нас текут слезы, другой глядит в окно, а третий заводит какую-то историю про маму.

Дженис утверждает, что мама в свое время была первой красавицей Эндоры и что Эллен — копия мамы в юности. Ларри вспоминает, что самыми счастливыми периодами маминой жизни были ее беременности. А Эми говорит, что всегда понимала неизбежность этого события — маминой кончины, но никак не могла подумать, что это произойдет прямо сейчас.

— Я рада, что все мы собрались здесь, — говорит она.

Эллен сомневается, что похожа на маму в юности, а потому Эми с помощью Дженис выдвигает сундук. Мы разглядываем фотографии мамы: на одних она еще ребенок, на других взрослая девушка. Вот мама в пятилетнем возрасте, с плюшевым мишкой. Личико у нее грустное, сиротливое. На голове меховая шапка, на руках варежки.

Не берусь утверждать, будто мы, все как один, дружно узрели в ней Деву Марию. Но хотя ее порой охватывала злость, хотя ее жу-у-утко разнесло, она все же была нашей матерью. Каждый из ее детей унаследовал какие-то материнские черты. И в нас крепло загадочное понимание того, что она не ушла, а просто переселилась в нас, и теперь настало время нам тоже куда-нибудь переселиться.

Под одну из песен Элвиса наша старшая сестра Эми пошла танцевать. И Ларри тоже. Арни уцепился за Дженис. Эллен суетится с «кодаком», но вспышка перегорела — не знаю, получатся ли хоть какие-нибудь снимки. Я неподвижно сижу на кровати и смотрю на маму. Вокруг нее все двигаются, кружатся, смеются. Элвис поет, а мама застыла в неподвижности. Глядя на маму, я бормочу себе под нос:

— Тебя можно отсюда вытащить разве что подъемным краном. Понимаешь? В потолке придется долбить отверстие. Возможно, потребуется грузовой вертолет…

Эми склоняет ко мне свое потное лицо и спрашивает:

— Гилберт, с кем ты разговариваешь?

— Ни с кем, — отвечаю.

— Тогда танцуй, — требует она. — Иди танцевать.

И я иду.

Мы все наплясались, Ларри принес пиво, и желающие откупорили банки.

Эми говорит:

— Сто лет так не отводила душу.

Дженис говорит:

— Я знаю пару отличных местечек в Де-Мойне, где…

Эллен говорит:

— Ты классно танцуешь, Эми.

А у Ларри отрыжка. Арни накрывает его рот ладонью и приговаривает:

— Фу, как некрасиво, фу, как некрасиво!

Мы все взмокли.

Эми отваживается:

— Ну, все. Время пришло.

— Для чего? — спрашиваю я и чувствую, как к лицу приливает кровь.

— Для звонка. У нас остаются считаные часы. Мы ведь договаривались звонить затемно, правда?

— Мм.

— Договаривались, — подтверждает Дженис.

Я не выдерживаю:

— Без подъемного крана ее отсюда не вытащить. Об этом вы не подумали?

— Действительно, не вытащить.

— Нам разнесут кровлю. Мама слишком тяжелая, обычным порядком ее не вынести. Подъемный кран подгонят, не иначе.

Ларри вспоминает, что для таких, как мама, предусмотрены гидравлические носилки. Поторапливает Дженис: мол, в самом деле звонить пора. Дженис встает и направляется к телефону.

— Нет! — вырывается у меня. — Постой!

— Тебе не хватило времени, да, Гилберт? — спрашивает Эми.

— Мм.

— Можно еще немного выждать.

Дженис вздыхает:

— Давайте уже. Давайте звонить, ладно? — Она берется за телефонную трубку.

— Не-е-е-е-е-ет!

Арни затыкает уши; все остальные притихли и смотрят на меня.

— Не звоните. Не надо звонить. Приедут за ней только утром. Соберется толпа. Подъедет катафалк Макбёрни. Ее загрузят в катафалк, Эллен. И пойдут бесконечные пересуды. Шепотки. Все будут на нее глазеть и ощущать свое превосходство. Начнут отпускать шуточки. Из нее сделают посмешище.

Эллен отворачивается. Дженис набирает номер.

— ОНА — НЕ ПОСМЕШИЩЕ! НО ЕЕ НАЧНУТ ВЫСМЕИВАТЬ И ОСУЖДАТЬ. КАЖДЫЙ СТАНЕТ ТЫКАТЬ ПАЛЬЦЕМ! ЭТОГО ДОПУСТИТЬ НЕЛЬЗЯ!

— Ладно, Гилберт, тише, тише.

— ОНА ЗАСЛУЖИВАЕТ ЛУЧШЕГО! ОНА ЗАСЛУЖИВАЕТ… — Мне не хватает воздуха. Эми пытается меня обнять, но я отшатываюсь. — МАМА ПРЕКРАСНА! ГЛУМИТЬСЯ НАД НЕЙ НЕЛЬЗЯ! НИКАКИХ НАСМЕШЕК!

Вращения телефонного диска не слышно, протесты умолкли — слышны только мои рыдания.