Лара Галль - Буквенный угар

«Лика… я с поминок. Почему тебя нет со мной сейчас?..»

«Лика. Ты — Лиска? Лисеныш…»

«Вы все летаете маленьким эльфом? У меня есть место для Вашей посадки, сударыня. На моей груди есть ложбинка. Вот там можно спрятаться. И там Вам самое место».

«Твои ямочки на щечках почти равносильны твоему голосу. Голос у тебя — без любых преград достает меня до самого-самого…»

Я тут же что-то отвечала в ответ, что-то восхитительно-бездумное, порывистое, открытое… написала свой номер телефона.

Он замолчал через время. Уснул, видимо.

Чтобы предупредить могущую возникнуть наутро неловкость, я написала:

«…Чтобы Вы не смущались, Игорь, дорогой, я скажу Вам, что некоторых писем вчера не получала и не отправляла.

Если этот расклад подходит — хорошо. Проехали?

А если не подходит — я согласна на любой другой.

Лиска».

О, конечно, он сообщил мне. Сухо сказал, что спасибо за номер телефона, но звонить не станет, потому что…

В общем, все же и так понятно. Надо держаться.

Почему больно — это всегда сейчас?

Это такое длящееся «сейчас», неизвестно как переходящее в «потом» или просто соскальзывающее в тартар под натиском новой боли, вновь пронзающей сонно-стремительное время, превращая его в «сейчас».

Куда девается вся боль живущих?

Где эти лакуны, эти хранилища, эти цистерны? Не в них ли давится виноград для вина ярости и гнева Божьего?

Порождающего новую боль.

И новое «сейчас»…

Игра в угадывание, в ощущение друг друга заводит, пьянит, возносит меня.

В буквенном угаре ловлю шальные невиданные слова, целую их крылышки, глажу по клювику, посылаю в полет.

Маленькие стайки букв курсируют налегке.

Их багаж летуч и невесом, в нем ничего нет, один вечный вожделеющий драйв к мистерии сходства.

Это действо чурается фактов. Тут нужны лишь участники.

…И повисли строки в Сети, цепляясь за мою страничку паутинками надежд…

Наутро он позвонил:

«Я чувствую то же, что и ты…»

«…Здравствуй!

Как же я люблю, когда решают сдерживаться и не звонить, но все равно звонят!

Как же я люблю, когда не могут не нарушить собственных правил!

Теперь буду любить не только ноутбук, но и телефон — там звучал твой голос. Какой ты все-таки невероятный мужчина и как я люблю в тебе всю твою сдержанность! Несдержанность люблю еще больше.

Знаешь, я даже думать не смела, что ты так будешь беспокоиться обо мне, что позвонишь.

Но веришь, когда звонок раздался — кольнуло: „Это ты!“ Оборвала себя: „Глупости!“ А это ты.

Вдруг поднялись врата — ты вот он.

Голос, от которого вибрирует моя жизнь.

Ты бросил мне спасательный круг просто, вытащил из холодного моря, отдышал. А сам? Кто тебе поможет?

Теперь представляю себе, насколько ты заботлив по отношению к тем, кто успел прижиться внутри тебя.

И еще я услышала немного твоей собственной, неведомой мне жизни в твоем голосе. Какие-то твои реалии, которые наросли вокруг тебя, на тебе, в тебе.

Другая твоя жизнь как параллельный русалочий мир…

Спасибо тебе, ты понял, что именно могло мне помочь, спасти меня на сегодня от надуманных мук (ах, 90 % мук — всегда надуманы).

Ведь я боялась, что ты захочешь отпрянуть от вчерашнего случайного рубежа близости.

Представляю, как любили тебя твои женщины, те, чьи пальцы знали тебя наизусть. Бедные. После тебя все мужчины — тени. Впрочем, до тебя — тоже. Для меня.

Я ужасно боюсь, что тебя кольнет разочарование, когда (если) ты увидишь меня. Потому что я все равно другая.

То есть не внешне другая — тут все соответствует, внешне, — стоит только всмотреться в глаза и услышать первые слова — от всей этой драмы лица, жестов и голоса не оторваться. Я это понимаю о себе.

Эту пифию на треножнике, от чьего голоса ты плывешь, во мне реальной не разглядеть так сразу. Ее оживляешь во мне ты, мой настоящий мужчина. И даже если ты отречешься от меня, потому что жизнь жестока к одним ради других, я знаю, что я не одна — ты мое бытие.

А ты же помнишь, Гор, хороший, какая я была недотрога. Но я и остаюсь такой. Для всех, кроме тебя.

Но если это чувство обязывает тебя к каким-то нежелательным действиям… Впрочем, почему это должно обязывать?

Раньше любовь к женщине обязывала тебя забирать ее себе, что с того?