Владимир Богомолов - Особое задание [Повести и рассказы]

Через месяц учебы, встретив случайно в коридоре Крылову, Миша даже растерялся. Он был уверен, что Людмила уже давным-давно воюет где-нибудь под Ленинградом. А оказывается, она сидит в глубоком тылу. Наверное, поэтому она ничего не писала подругам. Как ни велико было желание Миши с гордым независимым видом пройти мимо Крыловой, извечная мальчишеская любознательность подавила гордыню, и он терпеливо стоял возле подоконника, ожидая приближе-ния Людмилы. Она не могла пройти мимо, не заметив здесь столь непривычного курсанта. И Людмила, вглядевшись, вдруг ускорила шаги, подбежала к Мише, как родного и близкого, обняла и поцеловала. Такой встречи он не ожидал и еще больше смутился.

— Как там мои ребятишки? — первым делом спросила Людмила.

— Их еще в июне увезли за Волгу. А вы все время здесь?

— Да нет, я только вчера приехала. Садись. Или лучше пойдем на улицу. Душновато.

По тенистой Московской улице они направились к Волге. Далеко сквозь сплетенные кроны кленов белым пятнышком виднелась впереди кремлевская стена. По пути Людмила дала понять пионеру, что была там, где Мише и не снилось. Из последнего рейда возвращалась через Сталинград.

Там творилось что-то жуткое. Города она по существу и не видела, он был весь объят ги-гантским пламенем.

Людмила переправилась на левую сторону Волги в тот момент, когда на северную окраину города пытались прорваться вражеские танки.

Из сводок они знали, что эта атака фашистов была отбита и теперь на улицах Сталинграда шли жестокие бои. Слушая сообщения с фронта, курсанты понимали, что для Родины наступили тяжелые испытания, пожалуй, тяжелее, чем в прошлом году. Тогда враг не заходил так далеко. Остановленный под Москвой и Ленинградом, он бросил основные силы сюда, на юг. Прорвался к Волге, вышел на Северный Кавказ.

Будущие партизаны, особенно из районов, оккупированных гитлеровцами, рвались во вражеский тыл. Они верили, и преподаватели подтверждали, что курсанты хорошо подготовлены для выполнения боевых операций. Но на все рапорты Добросердов отвечал:

— Поступит приказ командования, отправим.

И он поступил раньше, чем его ожидали, не только в астраханской школе, но и на ряде фронтов, которые просили увеличить партизанские группы, усилить их действия в тылу врага. Во второй половине октября председатель Центрального штаба партизанского движения на Сталинградском фронте генерал-майор Кругляков получил телеграмму-шифровку из Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования. Шифровка предписывала Круглякову ускорить переброску партизанских отрядов и диверсионных групп в оккупированные районы Дона Ростовской, Сталинградской областей и Донбасса.

С этой телеграммой Тимофей Петрович отправился в штаб командующего фронтом Андрея Ивановича Еременко, с которым его связывала давняя совместная служба в рядах Первой Конной армии. Поэтому генералы при встречах и беседах не соблюдали субординации, обращались друг к другу по имени-отчеству и на «ты».

Как только Кругляков ознакомил командующего с приказом, Еременко не без доли подначки сказал:

— Ну, Тимофей Петрович, что я тебе говорил еще в самом начале Сталинградской обороны. Готовь свои кадры побыстрее да в большом количестве. — Генерал отставил свой бадик, с которым не расставался после ранения в ногу, сел в старое кресло и удовлетворенно потер руки. По его поведению Кругляков догадался, что командующему известно что-то такое, чего пока не знает ни он, ни его разведчики. Тимофей Петрович, стараясь скрыть невольное волнение, поинтересовался:

— Выходит, скоро начнем, Андрей Иванович?

Генерал-полковник прищурился, пытливо глядя в лицо Круглякова. Хотел угадать: знает и прикидывается или действительно не знает. Поверил: не знает.

— Помнишь, когда из СТОВКИ приезжали, я тебя предупредил: будь готов к ноябрю., А теперь, выходит, раньше.

— Когда? — нетерпеливо потянулся через стол Тимофей Петрович.

Генерал-полковник пожал плечами:

— Точной даты, по-моему, кроме самого, никто не знает. Но, думаю, очень. скоро. Поэтому давай команду о немедленной переброске всех партизанских сил в означенные районы.

— Как думаешь, Андрей Иванович, дня три у нас есть? — осторожно поинтересовался Кругляков, что-то. задумав, и когда в ответ Еременко утвердительно кивнул крупной головой, увенчанной короткими сединами, попросил — Разреши съездить самому в Астрахань, посмотреть на народ, поговорить по душам с земляками. Дело-то «ведь предстоит необЫчное. Чует мое сердце!