Серж Брусов - Верни мне мой 2007-й [litres]

С приходом тепла «Пушка» всегда обретала новую жизнь. Количество народа на площади возрастало в разы: приходили незнакомые люди, всевозможные друзья друзей и очень быстро становились частью тусовки. Правда, настолько же быстро они и переставали посещать главное место молодежных «сходок». Мало кто задерживался на «Пушке» больше чем на несколько месяцев; большинство «рассасывалось» к концу ноября. Я влился в тусовку в мае 2006-го и успешно перенес «зимовку». Теперь, с приходом настоящей весны, начиналось то самое время, когда пить пиво на улице было особенно приятно.

Я с бутылкой лимонного «Туборга» в руке обсуждал с Грином огромный плакат-афишу предстоящего концерта My Chemical Romance. Мой зеленодредый друг был крайне недоволен тем, что на фасаде старого дома, выходящем на площадь, повесили афишу именно этой группы, а не Linkin Park, как ему бы хотелось:

– Да не, при чем тут я? Просто странно, что «ЛП», открывшие для широких масс речитатив под гитарные риффы, рекламируются маленькими плакатиками как провинциальный театр, а эти – здоровенным принтом в субкультурном центре Москвы…

Я пожал плечами:

– Да ничего странного, на «ЛП» билеты и так раскупят, а на «романсов» вряд ли целая «лужа» наберется, вот и пиарят их как могут.

Грин был старше нас с Антоном на пару лет, но до сих пор учился на третьем курсе. Один из тех ребят, что вылетают, восстанавливаются, берут академ, уходят в другой вуз, снова приходят назад и т. д. и т. п. Из сильной половины нашей компании Грин был наиболее ярко выраженным «субкультурщиком». Кроме вышеупомянутых зеленых дредов у него был пирсинг на лице в двух местах – в брови и под нижней губой, тоннели в мочках обоих ушей и руки, татуированные по плечи (на сленге – рукава). Иногда я пересекался с ним в общаге, хотя что он там делал (учился Грин не в нашем университете), я никогда не понимал. Периодически он подрабатывал барменом в каком-то клубе и мечтал открыть свое кафе. Мы с ним как-то разговорились об этом, встретившись на кухне во время приготовления ужина:

– Ага, именно кафе. Ну, короче, типа для своих. Ресторан – пафосно как-то… Готовил бы сам. Готовить я люблю.

Готовить он правда любил и умел. Грин мог сварить вкуснейший суп из остатков еды, которая хранилась в шкафу (холодильник в общаге был не у всех), пару минут пошарив по углам полок. Был у него к этому особый, природный дар.

Грин, как мне казалось и сейчас кажется, в отличие от большинства постоянных гостей «Пушки» действительно жил субкультурой. Если для всех нас это было в той или иной степени хобби, способ проведения свободного времени, мода, то для него это был он сам. Грин растворялся в этой тусовке, разговорах, концертах и чувствовал себя как рыба в воде среди аквалангистов, изучающих морскую фауну. Вот и сейчас он с каким-то особым изяществом (или понтом?) пил пиво и рассуждал о наружной рекламе в центре города:

– Ну, не знаю, как по мне, афиши такого формата достойна более известная группа, хотя бы в знак признания. Кстати, а левак на эти концерты будете делать?

– Антоха вроде уже штампует.

Я ждал Натку – накануне вечером она предложила встретиться:

SadButTrue:хай) ну что, стало более-менее приятно находиться на воздухе. Пересечемся?)

me:привет! Да, конечно) когда, где?

SadButTrue:давай завтра на «Пушке» часа в четыре?

me:оке)

Часы показывали половину пятого, когда я заметил ее, подходящую со стороны кинотеатра. Одета Натка была довольно ярко, но среди завсегдатаев площади особо не выделялась. На ней была красная футболка с большим лого Hello Kitty на груди, поверх – потертая джинсовая жилетка с парой-тройкой значков с левой стороны, дальше шла светло-розовая юбка-пачка и черные легинсы. Завершали общую картину, как подобает стилю, высокие розовые «конверсы».

Я издалека увидел, что Натка пытается убрать с лица саму собой появившуюся улыбку. По мере приближения к нам делать это ей удавалось всё труднее. Подойдя совсем близко, она бросила попытки скрывать эмоции и, буквально сияя от счастья, замахала руками:

– Приветики, ребятушки!

Я по-дружески обнял Натку за плечи и ощутил, какая она хрупкая и невесомая. Грин просто сказал «привет» и поспешил нас покинуть, примкнув к другой «кучке».

– Ну что, куда пойдем? – спросил я.

Натка пожала плечами и, продолжая улыбаться, ответила:

– Мне абсолютно всё равно. Сейчас везде хорошо.

Мы двинулись по Тверскому бульвару в сторону Арбата. Лавочки по обе стороны пешеходной дорожки облюбовали различные молодежные компании, мамы с колясками, бездомные, перебирающие свой хлам, и просто задумчивые одинокие люди. Кто-то катался на велосипеде, другие играли в «сокс», третьи пели песни под гитару слегка заплетающимися языками. Улица ожила.