Алиса Ханцис - Аквариум

На другой день вызвали доктора, и про ногу всё-таки пришлось рассказать. Память об этом докторе потом стала в их семье оберегом: родители решили, что такое везение не могло быть случайностью. Им досталась болезнь-хамелеон, способная маскироваться под другие и нападать из-за угла. Однако диагноз сразу поставили верный, и Мику не пришлось ложиться под нож. А все свои рецидивы он научился встречать с презрением настоящего мужчины. Все, кроме самого первого — в одиннадцать лет.

«Ты чего это?» — спросил сверху голос брата, и Мику захотелось заорать от обиды. Он накрыл голову одеялом и стиснул зубы. Ненавижу, твердил он себе; эту болезнь, эти подлые слезы, ненавижу всех, кто сочувственно пялится, кто ходит по дому на цыпочках и без стука открывает дверь. Я еще не умер. Не дождетесь.

Сквозь одеяло он услышал, что брат с кем-то разговаривает. Он приоткрыл одно ухо, затем один глаз — в комнате, кроме них, никого не было, и Тео обращался к бесформенной куче постельного белья, присев на краешек стола. На нем была рубашка какого-то дикого розового цвета, и от неожиданности Мик пропустил остаток фразы мимо ушей.

— Так что ничего страшного с тобой не случится, — заключил Тео.

Он оказался прав. Когда Мик вернулся из больницы, нашпигованный лекарствами и снаряженный парой костылей, на дворе уже стояло лето. Насмешки одноклассников едва маячили впереди, и гулять можно было почти без опаски — все разъехались кто куда. Он ковылял, неузнанный, по тенистым аллеям парка. Ладони у него потели от напряжения, всё вокруг плыло в душном мареве, а он считал фонарные столбы, чтобы каждый раз делать на полсотни шагов больше. Никто никогда не сопровождал его — брат и сестра гуляли сами по себе. Но дома они почему-то оказывались все одновременно, и долгие предзакатные часы заставали их всё в той же спальне, которая становилась им мала.

Пока Мик валялся в больнице, на стенах комнаты прибавилось картинок. В основном это были узоры, яркие, как в калейдоскопе, и какие-то мультяшные. Появились и новые лица: мрачноватые черно-белые парни в пиджаках и галстуках, они же в цвете — растрепанные, в попугайских рубахах и штанах в обтяжку. Пара новых пластинок в серванте, которыми Тео не спешил хвастаться. Вместо этого он стал часто заходить в их комнату, где Мик баюкал на кровати свою ноющую костяную ногу. Приносил какие-то журналы и листы бумаги, ничего не объясняя и делая вид, что не замечает брата — пока однажды, торжествуя, не втащил в комнату квадратный чемоданчик.

— Ты что, ее спер? — недоверчиво спросил Мик, глядя, как Тео бережно ставит на стол пишущую машинку.

— Ну почему сразу «спер»? Попросил. Типа реферат писать. Ты видел, у меня почерк какой? Как у врача. Все на стенку лезут.

Машинка была мамина. Её стук они слышали часто, но никто не видел, чтобы она покидала пределы родительской комнаты, поделенной платяным шкафом на спальню и кабинет. На кухне мама работать не любила, однажды бросив в сердцах, что её тошнит от одного вида кастрюль.

— У нее же скоро день рождения, — продолжал Тео. — Есть идея.

Мик прикинул, какой сейчас месяц: что-то не сходилось. Но брат только поморщился, прочитав на его лице немой вопрос.

— Ты тупой? Если позже попросить, она обо всем догадается.

Он хотел обидеться, но передумал. Все знали, что мама никогда ни о чем не догадывается. Значит, дело не в этом.

Когда все были в сборе, Тео рассказал им свой план: надо сделать что-то такое, чтобы все упали. Не те семейные газеты со свойскими шуточками, какие они рисовали на все праздники — а настоящий журнал, с напечатанным текстом и кучей картинок. Чтобы выглядел по-взрослому, но только на первый взгляд.

— А почему на первый?

— Потому что иначе скучно. Можно взять всякие новости из газеты, но это любой дурак сделает. А вот если мы сами сочиним что-то прикольное…

— Типа чего?

— Не знаю еще, — он вздохнул. — Но надо, чтобы оно только казалось серьезным. Это самое важное.

Мик переглянулся с сестрой. Кнопка-второклашка с хвостиком на макушке, она вряд ли представляла себе, о чем идет речь, но одно знала наверняка: маму надо удивить. Только так она обратит на тебя внимание. Непонятно только, зачем это внимание понадобилось старшему брату.

С того дня всё и переменилось. В доме стало тише; они почти не крутили пластинки в большой комнате и мало смотрели телевизор, зато постоянно что-то придумывали, вместе и по отдельности — когда гуляли, когда помогали отцу по хозяйству. Время стало лететь быстрее, но это почему-то не пугало Мика: он будто перенесся в другое измерение, где нет ни школ, ни больниц, ни плохой погоды. Много позже он понял, что произошло: они просто вылупились из икринок, и теперь весь аквариум стал их общим пузырем, где плавалось свободно и где проступали, пока еще смутно, очертания большого мира по ту сторону стекла.