Шубханги Сваруп - Широты тягот

Он перебирает доступные ей варианты. Спрыгнуть с любого тамельского балкона мало, они слишком низкие. Снотворные таблетки смертельны только для европейцев. Если бы азиатов можно было убивать чрезмерной порцией сна, мы все давно были бы мертвы — так он считает. Резать себе вены мелодраматично и неэффективно. В самый раз для нее.

— Как ты хочешь покончить с собой? — спрашивает он.

— Я не хочу прыгать с крыши или вскрывать вены, потому что тогда мой труп получится безобразным. Хочу быть прекрасной до самого конца. Принимать яд или снотворное тоже не хочу, потому что мне не хочется умирать без сознания. Я хочу почувствовать это… Можно у тебя кое-что спросить? Только обещай не смеяться.

Тапа кивает.

— Что, если я просто перестану дышать? Просто задержу дыхание и буду терпеть, пока не умру?

У него вырывается смешок.

— Судя по тому, что ты говоришь, лучший вариант для тебя — утопиться в Багмати. Вода не даст тебе дышать.

Ее глаза расширяются. Видно, что она расстроена.

— Откуда ты знаешь мое настоящее имя? — Ее голос дрожит под тяжестью слез.

— Я не знаю, — отвечает он.

— Ты наверняка знаешь, что меня зовут Багмати, иначе с чего бы ты предлагал мне утопиться в этой проклятой реке? Тебе лишь бы поиздеваться!

Уже не испорченный ребенок, Бебо выглядит как женщина, которую предали.

— Почему ты хочешь покончить с собой? — спрашивает он.

— Потому что мне скучно. Так скучно, что я не знаю, куда деваться. Я никогда не была за пределами Катманду. Не видела снега на горе Эверест, хотя его видел каждый паршивый иностранец. Ты можешь в это поверить? Ничего — ни моря, ни водопада, только эту грязную, бурую, помойную реку. Я копила, чтобы уехать. Но потом вышел новый айфон, и я все на него потратила. Сначала все было замечательно. С ним у меня блестели волосы и светилась кожа. И губки были такие кругленькие и надутые, как у настоящей героини. С ним я выглядела так сексуально, что чуть сама в себя не влюбилась. Но потом он мне надоел. Сколько можно снимать селфи? Сколько можно звонить одним и тем же подругам? Они все равно все скучные. Ничего в жизни не меняется. Только теперь мне больше не на что уехать.

Тапа не понимает, как телефон может улучшить внешность, но ему не хочется ее перебивать. Ему тоже знакомо это маленькое счастье. Самое лучшее в гаджетах — то, что их можно продать и купить.

— Хочешь, я помогу тебе продать телефон? — спрашивает он и сразу жалеет об этом. Очевидно, что она пришла не за дружеским советом.

Неровный стук дождя возобновляется, усиленный защитной оболочкой Тамеля из пластика и брезента. Он напоминает Тапе о сумасшедшей нищенке, далеком пятне под дождем. Она по-прежнему там, где Тапа наткнулся на нее впервые. Ночные лиходеи, собаки, даже потоп — ничто и никто не может согнать ее с места. В сущности, бессердечные и суеверные непальцы правы: те, кто пережил стихийное бедствие, приносят беду, потому что она остается с ними навсегда. Землетрясение теперь живет в ней, и ее память — его эпицентр.

Бебо тихонько откашливается, словно напоминая ему, что еще не покинула комнату. Потом снимает тапочки и кладет ноги на стол. Распускает свой конский хвост и принимается расчесывать пятерней кудрявые волосы.

На несколько мгновений Тапа забывает, почему он здесь. Живой и одинокий. Именно в такие дождливые дни, когда земля обращается в море, призраки возрождаются к жизни. Воспоминания, как давно вымершие существа, начинают наращивать кости и плоть.

— Зачем ты пришла? — спрашивает он.

— Хочу послушать историю.

— Слушай, у меня есть немного денег. Возьми. Просто так.

— Думаешь, я не смогу покончить с собой? Поэтому?

— Нет. Если возьмешься по-настоящему, ты можешь сделать все. Ты умная девушка.

— Значит, ты думаешь, что я этого не стою? Не заслуживаю, чтобы мне рассказывали на ночь истории? Гожусь только на то, чтобы пялиться на меня и лапать?

— Да зачем тебе эта история?

— Когда я была маленькая, мне становилось скучно и я все бросала. Папа подзадоривал меня историями. Я доедала свою еду, засыпала, причесывалась, мыла посуду — все ради того, чтобы послушать новую историю. И теперь мне их не хватает. Без историй жизнь теряет смысл.

— Это я виноват, а не ты, — говорит Тапа, старательно подбирая нужные слова. — Я больше не помню никаких историй. Я деловой человек. Вожу товары из-за границы и за границу. А истории рассказывать не умею.

— Тогда расскажи мне о себе. Пусть это будет твоя история.