Лоран Гунель - Я обещаю тебе свободу

— Как я могу не обижаться? Ты говоришь, что я слишком чувствительный, а мне после этого еще и обижаться нельзя?

— Я просто пытаюсь донести до тебя одну мысль. Я делаю замечания не для того, чтобы обидеть, а чтобы какие-то вещи ты делал немного по-другому. Можно просто выслушать и принять к сведению, не испытывая негативных эмоций. Я знаю, почему ты так остро реагируешь на мои слова: в глубине души тебе кажется, что с тобой что-то не так. Но на самом деле все хорошо, в тебе нет никакого изъяна. Ты можешь расслабиться и не чувствовать себя плохим, если кто-то просит тебя изменить подход к работе.

— Офигеть, что я слышу! Ты говоришь, что у меня в голове какие-то бредни, что я, как чувак из психушки, что-то там себе придумываю, что у меня вообще поехала крыша и при этом я не должен обижаться, когда слышу такое.

— Нет…

— С меня хватит!

И он вышел, хлопнув дверью.

Столько усилий — и все зря. Я не знала, как с этим быть.

До меня потихоньку доходило, что даже самые веские доводы не могут изменить встроенные в человека убеждения.

Это напомнило мне анекдот, который привезла знакомая переводчица из Японии. Она ездила со своим боссом в Киото на съезд, куда собрались все сотрудники японской фирмы-партнера. Во вступительной речи начальник сказал, что хорошо знаком с японской культурой и с их привычкой говорить «да», даже если человек не согласен. Дальше он сообщил, что он, американец, напротив, ценит честность и открытость в общении, ведь благодаря им любые переговоры становятся проще и эффективнее, и, наконец, предложил им поступать так же, высказывая без обиняков свое мнение. В конце речи он бодро спросил: «Согласны?» — «Да, да!» — хором ответили японцы.

Выйдя из кухни, я наткнулась на Ивана Раффо, на ходу поздоровалась и пошла дальше. У дверей ресторана мое внимание привлекла грифельная доска с названиями блюд. Я тщательно стерла витиеватое «Шаролезская ночь в Бретани» и заменила его простым и понятным: «Жаркое из говядины с цветной капустой».

Затем я опять спряталась в глубине трюма, подальше от сотрудников, которыми было так сложно управлять и еще сложнее переносить их эмоциональные всплески.

Я погрузилась в чтение книги по управлению персоналом. По мере того как голова напитывалась информацией, стресс отступал.

Нужно было принять решение относительно сладкого буфета. После долгих подсчетов, сверив расходы и доходы и определившись с рентабельностью, я решила остановиться на десертах премиального сегмента, при этом сделав памятку для Родриго, чтобы он не расходовал слишком много продуктов. Затем я составила текст объявления для посетителей.

Просьба брать по одному десерту за один подход к столу.

Вы сможете в любой момент подойти повторно.

Довольная собой, я попросила официанта принести легкий обед и вернулась в свой официальный кабинет. Не успела я сесть, как зазвонил телефон.

— Сибилла?

— Да.

— Сибилла, это Бертиль…

— Бертиль?

— Ну да, твоя кузина! Ты что же, забыла меня?

— Нет.

Бертиль была дальней родственницей во всех смыслах слова. Она жила в какой-то глуши, и мы почти не виделись.

— Сибилла, у меня отличная новость: я в Лионе! Можешь себе представить? Я в Лионе!

— Да.

Я могла представить себе еще кое-что: она наверняка предложит встретиться.

— Это просто восхитительный город! А я ведь здесь впервые! Ты знала?

— Нет.

— Ну да, один раз я собиралась приехать за компанию с мамой, но накануне подхватила какую-то заразу и осталась дома, помнишь?

— Нет.

— Ох, я так рада, что оказалась здесь! Мы же увидимся?

Ну вот, приехали.

Пока я думала, что ответить, она продолжала щебетать:

— Давай, я ведь уже завтра уезжаю! Целую неделю пытаюсь тебя найти. Раз десять звонила тебе домой и каждый раз ни ответа, ни привета.

— А откуда у тебя этот номер?

— Натан мне его дал. Сегодня утром я набрала еще разок, и он наконец взял трубку.

М-да, мог бы предупредить меня.

— Ну что, увидимся? — не умолкала она. — Во сколько ты заканчиваешь?

— Поздно. Думаю, не получится.

— Ничего страшного! Будет глупо вот так разминуться, я подожду тебя!

Я нехотя согласилась. Мы договорились встретиться в «Негоциантах» в одиннадцать вечера.

Не то чтобы Бертиль была мне неприятна, но в последний раз мы виделись три года назад, и я понятия не имела, о чем с ней говорить. Ну правда, о чем? Я покрылась холодным потом, представив, как мы сидим друг напротив друга и не знаем, что сказать, а неловкость нарастает с каждой минутой. Нужно было составить список тем для обсуждения.