Анна Бессмертная - Блаженны нищие духом

В старших классах из-за своего увлечения, следствием которого явилось отсутствие досуга, у Андрея близких друзей так и не образовалось. Была только Настя, странная, почти нереальная. Она всегда одевалась просто, но одноклассницы нутром чуяли дороговизну этой простоты и подспудно, неосознанно, завидовали ей. Она никогда не подкрашивалась, как это делали многие другие девочки, но в этом было даже какое-то холодное высокомерие, порода: наследная принцесса хороша уже тем, что она принцесса. Настя не стала красавицей, но было в ней слишком много чего-то русалочьего, загадочного, ускользающего, отстраненного, недоступного для понимания, и поэтому практически все мальчишки были в нее влюблены, в том числе и Андрей, и было чудом то, что она выбрала его. Даже нельзя сказать, что выбрала. Просто их детская дружба благополучно перешагнула через насмешки и дразнилки и продолжала жить, хотя и держалась непонятно на чем. Андрей, конечно, знал, что она одно время увлекалась театром, потом зарубежной фантастикой, потом танцами, но он так и не сходил с ней ни разу в театр, не прочитал ни одной книги из тех, что читала она. Вот только на редких вечерах все танцы были его.

Настя часто приходила к Андрею, рассматривала подолгу его работы, но тоже по большей части молчала. Пожалуй, единственное, что их по-настоящему объединяло, это была музыка. Им всегда нравились одни и те же песни, и они часто по сотому разу крутили одно и то же и никак не могли наслушаться. И еще у них было одно общее желание уехать куда-нибудь, где всегда тепло, природа не скупа на краски, а люди не измотаны, не издерганы и живут счастливой и размеренной жизнью.

Учитель черчения ценил Андрея прежде всего за четкость и точность работ, и уже во вторую очередь за отсутствие нахальства, беспочвенного подросткового гонора и за то, что Андрей никогда не врал. Если он не выполнял домашнего задания, то так и говорил: «Я не сделал. Я сделаю к следующему разу». И всегда держал слово. Учитель знал, что мама Андрея — чертежница (они когда-то вместе работали в одном КБ), но ни разу Андрей не приносил чертежей, выполненных чужой рукой, что частенько делали другие ученики, за что получали всего лишь тройки, даже если работа была выполнена прекрасно и грамотно. Он вообще никому не ставил двоек. Но и никогда никого не хвалил. Он считал, что пятерка достаточно говорит сама за себя. Он также был твердо убежден в том, что вообще хвалить ребенка непедагогично, ибо таким образом можно легко развить самолюбование, лень и похвалой наступить на горло инициативе и самосовершенствованию.

Но ученики, зная, как легко он ставит тройки, не очень-то ценили его пятерки. Да и вообще относили черчение к второстепенным предметам.

На самом деле Андрей черчение не любил. Слишком много тяжелого в жизни было связано с атрибутикой этого урока: и мамины ночные бдения, и скудость получаемых за работу денег, и полунищенское существование… Когда он начинал чертить, ему передавался мамин вечный страх не успеть сдать работу к сроку и, значит, выслушивать выговоры недовольных заказчиков, их сетования на непомерные цены за столь невеликий труд…

Как-то раз Андрей сделал чертеж на листе, с обратной стороны которого были какие-то его наброски. Переделывать было некогда, да и не хотелось, поэтому он так и сдал домашнюю работу, в надежде, что учитель не заметит.

— Это твои наброски?

— Мои. Простите, я их обнаружил, когда уже все сделал. Я все переделаю.

— Не нужно. А есть что-нибудь в целом?

— Есть. Немного есть.

— Принесешь мне завтра? Я бы хотел посмотреть.

Дома Андрей долго выбирал самое, по его мнению, лучшее. В его душе какая-то неясная надежда пульсировала крошечным комочком счастья: кому-то интересны его рисунки. К тому же на носу Новый год, и еще сегодня Настя спросила его, так, между прочим, пойдет ли он на школьный новогодний вечер…

В субботу ровно в два часа Андрей заглянул в учительскую. Там были почти все учителя. Они что-то шумно обсуждали, и Андрей решил подождать. Минут через 20 вышла русичка с пылающим лицом и, не взглянув на него, проплыла к выходу. Вслед за ней вышел историк и так хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка. Андрей выждал какое-то время и заглянул опять, и на этот раз учитель черчения его заметил.

Они зашли в пустой класс, устроились за столом и начали вдвоем разбирать содержимое папки. Учитель откладывал некоторые рисунки отдельно, потом смотрел их еще раз и уже из них откладывал некоторые в сторону.