Вадим Фадин - Хор мальчиков

— Между прочим, Дарвин считал… — начал было Бецалин, но Дмитрий Алексеевич мгновенно продолжил, перебивая:

— …что происходит от обезьяны? Ну, это уже в последних главах. Вот мой вам совет: читая, не заглядывайте в конец книги: процесс обычно интереснее итога. Дарвин объяснит лишь, как, допустим, ничтожный червячок за миллиарды лет превратился в лапу той самой обезьяны или даже в прелестную женскую ножку. Однако ножка, как видим, может оказаться и такой и сякой, в шерсти или с педикюром, лишь бы сгибалась и переступала, и я верю, что за годы она и в самом деле могла развиться, в общем, из ничего — не следуя эскизам и чертежам, а лишь упражняясь и упражняясь. Но есть у нас орган, который и рассчитан с величайшим старанием, и выполнен с невероятной точностью. Это глаз. Его устройство слишком сложно, чтоб образоваться просто в результате многих упражнений. Просто из кусочка мяса, как-то чувствующего свет. Нет же, ему было задано точнейшим образом выдерживать расчётные параметры: фокусное расстояние…

— Вам бы фантастические романы писать.

— Ошибаетесь, — возразил Дмитрий Алексеевич, — я как раз имею в виду самую реальную реальность. Изготовить действующий макет самого себя человеку, допустим, не по силам. Но рассчитать его с нуля — на это, пожалуй, мы способны, тем более что уже в процессе такой работы наверняка узнаем много неожиданного и полезного, то есть поймём, что от чего зависит в наших организмах.

— Вот и взялись бы…

— Положим, это дело специалистов, хотя я как раз и вознамерился заняться чем-то подобным: для начала — просто изложить идею в статье (нет, не о происхождении Дарвина). Но за что ни возьмёшься, как неизбежно возникают философские проблемы, о которых стоит поговорить публично. У меня накопилось несколько подобных тем.

— Заметьте: я-то врачую вас безо всяких теорий, а нога — заживёт. Простейшие способы дают иной раз превосходные результаты. И вот к слову: не хотите ли граммчиков сто наркозу? Я купил шнапсу — дрянь отчаянная, но боль, надеюсь, заглушит.

— У меня завтра экзамен.

— Будете зубрить…

— Пожалуй, нет.

— Перед смертью не надышишься?

— Не только это.

В студенческие годы Свешников решил для себя, что во время сессии сохранить свежесть головы чуть ли не важнее, чем лишний раз прочесть конспект, и если иные его товарищи, едва сдав один экзамен, в тот же день начинали готовиться к следующему, то сам он неизменно давал себе сутки полного отдыха. Такая тактика ему по меньшей мере не повредила (помогла ль — неизвестно), и подавно не стоило пренебрегать ею теперь, когда получаемые оценки потеряли значение, а важно было лишь то, что завтра он становился свободным человеком. Отныне он мог сколько угодно читать, мог писать давно задуманные статьи, мог, наконец, гулять, где и сколько угодно. С последним, правда, из-за раненой ноги пришлось погодить, и это он как-нибудь пережил бы, сидя за рабочим столом, если бы в ближайшие выходные заодно не пропадала намеченная поездка с Марией; перенести её было нельзя, оттого что они собирались не вдвоём, а примыкали к компании, которая со Свешниковым или без — всё равно поехала бы. Она и поехала, и Мария — в том числе, Дмитрий Алексеевич настоял на этом.

Он, конечно, тут же придумал, что такое решение скоро непременно отразится на нём, оттого что обыкновенно даже ничтожные события не проходят без следа; никогда прежде его не занимали столь банальные мысли, однако сегодня в подкрепленье к ним вспомнилась раздавленная бабочка Брэдбери — и Дмитрию Алексеевичу стало не по себе в пустой квартире хайма (другой квартирант как раз и занял освобождённое Свешниковым место в пятёрке туристов).

Ему было трудно признаться себе, что в нём заговорила ревность.

Оттого что спешить было некуда, туалет и завтрак заняли у него времени вдвое против обычного — Дмитрий Алексеевич поразился, посмотрев потом на часы. «Так теперь и пойдёт», — подумал он, с досадой поворачиваясь от окна, дразнившего солнечной улицей, к своему рабочему месту. Тут же в дверь постучали. Недовольный, он отворил — и увидел Раису.

Чего-то в этом роде Свешников, оказывается, ждал.

Ему пришло в голову, что Раиса, быть может, высматривала или высчитывала, и вот вышло, как в детстве: узнав от подружки, что его родители уезжают на дачу, заготовила простенькую легенду — мол, идя мимо, нечаянно вспомнила, как давно мы не виделись…

— Захотелось узнать, как ты устроился, — сказала она в оправдание.