Анна Исакова - Ах, эта черная луна!

— Так! Правильно! Скажи это еще раз, Юцер, я должна запомнить! — потребовала Паша.

— Этот разговор мы продолжать не будем! — стукнул кулаком по столу Гец. — Он зашел в тупик.

— Не волнуйся за свой народ, — насмешливо сказал Юцер, — я уверен, что Паша сумеет отплатить полякам за все наши обиды.

К этому времени Болек успел опрокинуть в рот три стакана водки и глядел на мир благостно, а на Пашу даже обожающе.

— Он не опасен, — шепнула Софии Маля, — его только надо вовремя напоить, и он становится ласковым теленком. По-моему, наш бумеранг залетел в нужный огород.

— Я тоже так думаю, — милостиво согласилась София.

Ангелы пыльных углов смотрят на мир с огорчением. Они понимают, что мир нельзя изменить, да и незачем этим заниматься, поскольку от каждой перемены он становится только хуже. Ленивые ангелы могли бы тоже сновать туда и сюда, как это делают не ленивые ангелы, но не видят в этой суете никакой пользы ни для себя, ни для мира, ни для того, кто его создал. Грустно сознавать правоту ленивых ангелов. Совершенно невозможно объяснить ее беспокойным деятельным людям. Снимут ли Геца с работы после того, как Пашка уедет? Не должны, они же сами разрешают полякам вернуться в Польшу. Впрочем, когда они действовали рационально?

Но районным психиатром они его оставят. У них мало хороших специалистов, а директорствовать Гецу в любом случае осталось недолго, поскольку он не хочет вступать в их партию. Нам обоим недолго осталось упиваться властью, поскольку мы не приспособлены к суетной беготне.

— Гец, — предложил Юцер, — а не сыграть ли нам партию в шахматы?

— С удовольствием, — немедленно откликнулся Гец, — мы давно отказываем себе в этом удовольствии. Я играю черными и выигрываю.

— Позволь себе проиграть, играя белыми. Мне это будет намного приятнее, — не остался в долгу Юцер.

Великие Маги создают мир заново. Они бросают в тигель все лучшее, что осталось от прошлых миров, и добавляют недостающее и неизведанное. Исключение составляют Маги Великих Потопов. Им приходится строить мир из идей, то есть практически из ничего, поскольку допотопные идеи нельзя превратить ни во что стоящее, сколько бы неизведанного и недостающего к ним не прибавлять.

И еще вот что: Маги Великих Потопов не владеют старой рецептурой. Пока они разыскивают древние записи и сверяют по ним, какого цвета должно быть варево в тигле, как располагаются в нем слои и кристаллы, или что-то там еще, сосуд взрывается. Происходит это всегда внезапно. Если бы можно было сохранять преемственность, философский камень давно был бы найден и весь мировой сор давно бы трансформировался в чистое золото. Но Маги ухитряются перессориться в стадии красного петуха, и эксперимент гибнет. Потом происходит очередной потоп, и все приходится начинать снова.

Ipse: все Маги есть Маги Великих Потопов. Значит: мир, стоящий того, чтобы в нем жить, никогда не был построен и никогда не будет.

Юцер повернулся на левый бок и подумал, что диван у Геца ужасный. И что надо бы поговорить на этот счет с директором комиссионки.

Гец не умел устраивать свою жизнь, но он умел делать жизнь по-старинному приятной.

Вот сейчас Гец варил кофе. За пять военных лет все забыли, как это делается. А Гец помнил. Он помнил, что нельзя покупать кофейные зерна из мешков, рогожных или бумажных. Зерна должны храниться в плотно закрытой и совершенно сухой фарфоровой банке.

У Геца была такая трофейная, герметически закрывающаяся и необычайно красивая банка. Он высыпал из нее зерна на совершенно сухую раскаленную сковороду и водил ею над средним огнем волнообразными движениями. Кофейные зерна шуршали. Вначале они шуршали, как шуршит зеленая листва, потом шуршание становилось более сухим, а в конце — звонким. Хорошо прожаренные кофейные зерна шуршат, как сухой камыш. Когда они так шуршат, их надо пересыпать в кофемолку.

Гец раздобыл где-то и старую кофемолку с ручкой из красной меди с фарфоровым катышком на конце. Кофемолка была сделана из тщательно отполированного красного дерева. Внизу, на выдвигающемся ящичке сверкала медная табличка с выгравированными в ней старонемецкими буквами. Буквы были протравлены черным. KAFFEE.

Юцер опять повернулся, на сей раз на правый бок, и принюхался. Судя по запаху, процесс поджарки кофейных зерен закончился. Кофейный дух разошелся по всем комнатам и бередил душу. Он перекрыл запахи пирожных и даже запах «Стефании», изготавливать которую не умел никто, кроме Софии.