Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Святослав, ты ее отпускаешь? — обратился Герман Владимирович к сыну.

— Она взрослый человек и самостоятельно принимает решения, — отозвался режиссер. — Папа, пока ты болел, у нас тут многое изменилось.

— Я вижу, — произнес Герман Владимирович. Он внимательно посмотрел сначала на одного сына, затем на другого. — Всегда считал, что болеть крайне нерационально. Многое пропускаешь.

— Нам будет недоставать вас, Соланж, — подала голос Софья Георгиевна.

— Мне тоже будет вас не хватить, Софья Георгиевна, и вас Михаил Германович. Но особенно вас, Герман Владимирович.

— Приятно это слышать из уст красивой женщины, — улыбнулся Ратманов-старший. — В любом случае, счастливого пути. И будьте очень осторожны, эпидемия заканчиваться не собирается.

— Я постараюсь, — пообещала Соланж.

— Алеша, ты зайдешь еще ко мне перед отъездом? — спросил Герман Владимирович.

— Обязательно, папа.

Шевардин открыл ключом комнату Азарова, оглянулся вокруг и вошел в нее. Внимательно осмотрелся. Он был тут уже тайно несколько раз и сейчас не обнаружил никаких изменений. Все было, как всегда.

Впрочем, времени на то, чтобы внимательно все осмотреть в комнате, не было. Ее хозяин мог вернуться в любую минуту. И тогда, как объяснить, зачем он, Шевардин, вторгся сюда без спроса, да еще открыл дверь своим ключом.

Нужно было спешно решить главный вопрос — куда капнуть или какую поверхность смазать ядом? Взгляд Шевардина упал на столик, на нем стояла слегка начатая бутылка вода без газа.

Хотя было еще утро, но было уже очень жарко; день обещал стать по-настоящему огнедышащим. Азаров совсем скоро непременно захочет пить. И хлебнет из бутылки. Так что это беспроигрышный вариант.

Шевардин извлек из кармана специальные перчатки, надел их на руки. Затем достал флакончик с ядом. Открутил пробку на бутылке и капнул в нее несколько капель. Вернул крышку на место. Дело было сделано, оставалось ждать результата. Шевардин поспешно, но при этом, старясь не шуметь, покинул комнату.

Азаров и Соланж вошли в комнату. Азаров посмотрел на часы.

— До приезда такси пятьдесят минут, — сообщил он. — А у меня еще два дела.

— А мне вдруг стало даже немного грустно покидать этот дом, — произнесла Соланж.

— Версаль, — улыбнулся Азаров. — С легкой твоей руки его так стали называть.

— А знаешь, он мне уже не кажется таким большим и роскошным. Это было первое впечатление.

— Оно самое верное, — заметил Азаров.

— Думаю, не всегда. — Соланж подошла к окну, открыла створку. — Такой жары, как сегодня, в России я еще не видела. Все время хочется пить.

— Так выпей. — Азаров взял со стола бутылку и протянул француженке. — А я пока быстренько схожу к отцу и вернусь.

— Буду ждать. — Соланж отвинтила пробку и сделала несколько глотков. — Мой любимый Антуан Экзюпери писал, что нет ничего важнее и прекраснее воды, — улыбнулась она.

— И он был прав. Я скоро вернусь.

— Не задерживайся, — напутствовала Соланж Азарова. Она снова отпила из бутылки.

Азаров кивнул головой и вышел.

Вернулся он минут через пятнадцать. Он отворил дверь и замер в изумлении. Соланж каталась по полу и громко стонала.

— Что с тобой? — бросился он к ней.

— Мне плохо, очень плохо, — едва выдавила она слова совершенно белыми губами.

— Что-то болит?

— Живот. Я не могу терпеть. Помоги! — Ее истошный крик разнесся по всему дому.

Несколько мгновений Азаров пребывал в неподвижности, словно бы его охватил ступор. Затем кинулся из комнаты.

— Софья! — закричал он во весь свой голос. — Соланж плохо.

Софья Георгиевна и Михаил Ратманов выходили из столовой. Женщина услышала зов о помощи Азарова. И бросилась по лестнице вниз.

— Что случилось? — спросила она.

— Соланж очень плохо. У нее ужасные боли в животе.

— Возможно, отравление, — предположила Софья Георгиевна.

Они вбежали в комнату. Соланж все так же каталась по полу, только уже не кричала, так как сорвала голос, а хрипела. Софья Георгиевна склонилась над ней.

— Если отравление, то нужно срочно ввести антидот, хотя бы атропин, — проговорила она. — Как назло у меня его нет. И вызови, Алексей, немедленно «Скорую».

В комнате уже собрались все обитатели дома. К Соланж спешно подошел Шевардин и склонился над ней. Затем украдкой бросил взгляд на валяющуюся на полу бутылку. Несколько секунд он колебался, затем посмотрел на Софью Георгиевну.

— Что с ней? — спросил он.