Сергей Волков - Ильич

— Я деньги принёс, — перебил его Серый и подмигнул Чике. — Доложи, или как тут у вас?

— Ты базар фильтруй! — Чика нахмурился. — Это в столовке макароны докладывают…

— Харэ! — Бидон поднял руку. — Стойте тут. Я схожу.

Он повернулся и вразвалочку, «повесив» руки, двинулся к кирпичному зданию котельной.

— Скажи, — крикнул ему в спину Серый, — у меня грины только. Ну, доллары, — пояснил он Чике.

Бидон, не поворачиваясь, кивнул, скрылся за дверью.

— Понтуешься? — с пониманием хмыкнул Чика. — Чё, Флинт уже все бабки отвалил?

— А ты откуда про Флинта… — начал было Серый, но Чика засмеялся мелким, дребезжащим смехом, хлопнул Серого по плечу.

— Ты чё, братан, весь город в курсах! Сто двадцать тонн бронзы… Попёрло тебе, да? С братвой бы поделился…

Серый посмотрел в прозрачные, как небо, глаза Чики, и тихо спросил:

— А ты бы поделился? Только по-чесноку?

Чика, не переставая улыбаться, весело помотал головой.

— Я чё, дубанутый? Если бы мне стока обломилось… — Чика повернулся к котельной, глянул с опаской, словно оттуда его было слышно, но голос понижать не стал: — …я бы послал всё вот это в пень и свалил отсюда.

— Куда? — по инерции спросил Серый.

— В Америку.

— На хрена? Ты же языка не знаешь.

— Зато я тут всё знаю, — веско сказал Чика.

Хлопнула дверь, появился Бидон, махнул Серому — иди сюда.

И Серый пошёл…

Канай встретил его почти официально. Он сидел за столом, в рубашке и — у Серого глаза полезли на лоб — при галстуке. Малиновый пиджак висел на спинке свободного кресла, стоящего сбоку. Телевизор без звука показывал «Рэмбо. Последняя кровь».

И ещё: на «Курорте» сильно пахло травой. Эта мода — курить сушёную коноплю и всякие шишки-кропали — появилась в Средневолжске недавно, но все как-то резко начали смолить, словно бы без косяка невозможно было нормально провести вечер. И сразу в обиходе завелись наркоманские анекдоты, всякие шутки-прибаутки про обкуренного ёжика и лошадку, и почему-то Серому это не нравилось.

Это было… чужое.

— Здорово, братишка, — без улыбки сказал Канай.

Серый посмотрел на него, но увидел только медную маску. Сразу. И тут он понял — никакая это не маска. Маской было прежнее лицо Каная, живое, подвижное, расплывающееся в улыбочке, корчившее рожи. А вот сейчас он видел его настоящую морду — медную, неподвижную.

И дырки вместо глаз.

И хищника, следящего оттуда за жертвами, чтобы в нужный момент выкинуть суставчатую богомолью лапу и вцепиться в вожделенную добычу.

— Привет, — ответил Серый и почувствовал, что ему страшно. Канай не предложил сесть. Канай был чужой. Как трава, которую он недавно курил.

— Бидон сказал — ты бабки принёс, н-а…

Серый молча ждал. Канай откинулся на спинку кресла, покачался, разглядывая Серого.

— Ну, давай, чё, — наконец произнёс хозяин «Теплотрассы».

Все так же молча выложив деньги, Серый сказал:

— Тут по курсу доллары. Немного больше, но… ладно.

Он сразу пожалел, что произнёс последнюю фразу, и Канай молниеносно это почувствовал.

— Богатый стал, н-а? — он коротко, горлом, хохотнул. — Типа братишке грев подогнал? Как нищеброду?

Сердце гулко ударило Серому в уши. Ладони повлажнели. «Надо сваливать, — пронеслось в голове. — Сейчас он психанет…»

— Ссышь? — неожиданно миролюбиво спросил Канай и засмеялся точно таким же дребезжащим смехом, как до этого Чика. — Правильно, н-а. Флинта тут нет. А я есть. Не, Серёга, ты молодчик, что пришёл, н-а. И деньги отдал. Чёткий пацан, без базар. Но ты… сука, меня обидел. Ты понял, нет, н-а?!

Канай неожиданно резко вскочил, покачнулся, ухватился за край стола, стол с протяжным стоном поехал, но сразу же остановился.

Серый увидел, что Канай сильно пьяный — он еле стоял на ногах.

— Я пошёл, — сказал Серый и сделал шаг к двери.

— Стоять! Э, в натуре, братиш, ты чё, совсем припух?! — тонким голосом завопил Канай, и как на ходулях, раскачиваясь, пошёл к Серому, по пути опираясь на все, что попадалось на пути.

Повернувшись, Серый ждал — и дождался. Доковыляв до Серого, Канай вдруг, резко, без замаха, ударил его по лицу основанием ладони. С трудом устояв на ногах, Серый попятился, прижался спиной к стене.

— Чё, сука?! Травишь меня? — кричал Канай, размахивая руками. — Доллары принёс, н-а? Буратина гребучая!

Он ещё что-то кричал, заводя себя больше и больше, и тут в дверях появился кто-то — Серый не видел, кто, мешала открытая внутрь комнаты дверь — и сказал:

— Канай, там Шухера привезли. Он — всё. Отъехал.