Чжан Вэй - Старый корабль

Возможно, в море моряки больше всего любили вспоминать царившее на нём оживление. По берегам реки тут и там высились старинные строения, напоминавшие развалины старых крепостей. Под хмурым небом река неторопливо несла свои воды, «старые крепости» хранили молчание. Окинешь их, выстроившихся по берегам, взглядом, чем дальше они, тем крохотнее, а самые дальние уже почти и не видны. Но иногда ветер с реки приносит какие-то гудящие звуки, которые становятся всё звонче и отчётливее, и доносятся они от этих «старых крепостей». Оказывается, они говорят — они живые. Но, если подойти поближе, видно, что они по большей части лежат в руинах и входы в них завалены. Тем не менее есть и пара-тройка «живых». Если войти туда, немало удивишься: посреди этих «старых крепостей» не спеша вращаются каменные жернова, терпеливо перемалывающие время. Огромные жернова приводят в движение два старых быка — они неторопливо шагают по дорожке, которой нет начала и конца. Там, куда не ступают их копыта, всё заросло мхом. В сторонке на табурете сидит старик и следит за жёрновом, время от времени он встаёт и насыпает в глазок замоченную фасоль из деревянного совка. Это мельничка, их полно повсюду. Отсюда и звуки, похожие на далёкие раскаты грома. И столько этих старых мельничек, по берегам, сколько было в Валичжэне цехов, где делали лапшу! Здесь раньше было известное место её производства, а к началу этого века на берегу реки появилась громадная фабрика, изготавливающая лапшу марки «Байлун» — «Белый дракон», — она была известна повсеместно. На широкой глади реки бесконечные полотнища парусов, даже глубокой ночью слышатся крики «раз, два — взяли», доносится скрип кормовых вёсел. Многие лодки привозили фасоль и уголь на фабрику, а увозили лапшу. И сейчас по берегам осталось ещё несколько старых мельничек, а в городке — несколько цехов, где делают лапшу. Непонятно лишь, почему так и стоят эти полуразвалившиеся мельнички среди неторопливо текущего времени. Стоят в сумеречной мгле вместе с полуразвалившимися стенами, чего-то ждут или что-то рассказывают?

Народу на земле, окружённой этими стенами, — не сказать, чтобы великой, но и не маленькой, — поколение за поколением плодилось и размножалось немало. Низенькие домишки, узкие переулки — сразу видно, что жить им тесновато. Но население беспорядочно росло — стоило лишь взглянуть на это с точки зрения семьи, с точки зрения родословной, сразу становилось намного понятнее. Кровные узы заставляли некоторых упрямо держаться вместе. Тут и отцы, и деды, и прадеды, и прапрадеды, а потом и сыновья, внуки — ну как грозди винограда. В городке в основном жили три семьи: Суй, Чжао и Ли. По сравнению с двумя другими семьями род Суй был гораздо более успешен. Считают, что это связано с выносливостью рода. В людской памяти преуспевание семьи Суй вроде бы началось с производства лапши, в самом начале у них был всего один небольшой цех. При Суй Хэндэ семья достигла высшей точки расцвета. Им принадлежала стоявшая на обоих берегах реки громадная фабрика по производству лапши, а в нескольких крупных городах к югу и северо-востоку — магазины по продаже муки и денежные лавки. У Суй Хэндэ было два сына — Суй Инчжи и Суй Бучжао. Сначала братья учились дома у старого учителя, потом Суй Инчжи послали в Циндао изучать иностранные науки. Суй Бучжао часто слонялся без дела по пристани, а когда вернулся с учёбы старший брат, хвастливо заявил, что в один прекрасный день взойдёт на корабль и отправится в море. Суй Инчжи поначалу не поверил, потом всё же испугался и сообщил отцу. Суй Хэндэ взял палку чёрного дерева и отходил своего младшенького по ладоням. Тот тёр избитые ладони, но твёрдо смотрел в глаза отцу. По этому взгляду старик, в конце концов, понял, что урок не впрок, бросил: «Убирайся!» — и отшвырнул палку. Однажды среди ночи поднялся сильный ветер, беспрестанно гремел гром. Разбуженный Суй Инчжи встал, огляделся — а брата и след простыл!

Почти всю жизнь держал Суй Инчжи обиду на брата. После смерти отца он один взвалил на себя огромное хозяйство, родил двух сыновей и дочь. Отдал детей на учёбу и тоже, бывало, прибегал к палке из чёрного дерева. К тому времени наступили тридцатые-сороковые годы, и жизнь семьи Суй пошла под уклон. Конец Суй Инчжи был печальным. Лишь перед самой смертью он вдруг стал завидовать Суй Бучжао, но к тому времени уже было поздно… Суй Бучжао всю жизнь провёл в морях и вернулся в городок только за несколько лет до смерти старшего брата. Он не узнал городок, городок тоже не узнал его. Ходил он по улицам вразвалочку, как по палубе корабля, что ли? Он пил вино, которое стекало по бороде на штаны. Куда только девался второй барчук из семьи Суй? Тощий-претощий, идёт — ноги заплетаются, лицо бледно-жёлтое, глаза посеревшие… Стоит рот раскрыть — так и несёт всякий вздор, а уж похвастать горазд, никакого удержу не знает: и как он за эти годы мир повидал, и как водил корабль в южные и западные моря под началом самого дядюшки Чжэн Хэ [4] Чжэн Хэ (1371–1435) — китайский путешественник, флотоводец и дипломат, возглавлял семь крупномасштабных морских военно-торговых экспедиций в 1405–1433 гг. . «Эх, славный человек дядюшка!» — вздыхал он. Но никто его россказням не верил. Тем не менее послушать его истории о полной опасностей жизни в море собиралось немало молодёжи. По его словам, суда водить следует в соответствии с «Каноном, путь в морях указующим» — это, мол, древняя книга о плавании по морям. Молодёжь прослушала это, не моргнув глазом, а он расхохотался, мол, ох, и красивые девушки на побережье южных морей!.. «На этом человеке поколение обречено закончиться. И семью Суй ждёт конец».

Читать дальше