Александр Добровинский - Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни

Работа работой, а детей надо вывозить на море. В ту пору одной малявке было три года, другой – семь, и на майские праздники мы с любимой, разумеется, уехали отдыхать.

Солнечным утром первого мая я проткнул клюшкой воздух тридцатиградусной жары, и тут около седалищного нерва завибрировал телефон.

– Хай, Саша! Это Кен, муж Барби. Ты моя последняя надежда. Я уже позвонил вчера всем нашим американским адвокатам в Москве. Вчера и сегодня. Ты последний, кому я звоню. Но я не уверен, что ты сможешь мне помочь.

Как это тонко, как это по-босто´нски…

– Все наши отказались со мной работать. Вчера они уже закрывались, а сегодня они не работают, так как праздничные дни. Мне нужна буквально помощь на два-три дня. Потом откроется наше посольство на Садовом кольце и все будет хорошо. Сможешь? Я тебе расскажу, что случилось?

Это была гениальная американская история. Драйзер двадцать первого века.

В середине апреля в гости к брату Кену приехала в Москву сестра Джуди. Из того же города-героя Бостона. В солнечное апрельское воскресенье брат отправил сестру в Измайлово на блошиный рынок посмотреть сувениры. Хохлома, ложки-матрешки.

Прогуливаясь на пленэре, Джуди притормозила американское поступательное продвижение около христопродавцев. На внушительном лотке громоздились иконы шестнадцатого – девятнадцатого веков. От рублевской школы до палехских праздников. Ковчежные, в окладах и без.

Автор, которому, судя по временному отрезку созданных им шедевров, было лет пятьсот-шестьсот, нажравшись теплой водки, дрых на соседней скамейке.

За прилавком работал его партнер – маркетолог.

– Мисс! Мы, как серьезные антик-дилеры, отказываемся работать с музеями. Тут Третьяковка постоянно стонет и хочет все купить. Но они же платят по безналу и долго. А нам нужен наличный респект. Мы с братом очень много занимаемся благотворительностью. Видите, он в тенечек прилег? Всю ночь занимался прекрасными деяниями. У нас есть фонд. Как называется? Действительно… как называется? А, да, называется «Хелп ближнему!». Мощнейший фонд, надо сказать. Так что все ваши деньги, если вы что-то у нас купите, пойдут на очень благое дело. Я вижу, что вы очень хороший и отзывчивый человек. Придется вам что-то продать. Мы плохим людям ничего не продаем. Вообще ничего! Возьмите Рублева. «Троица». Шедевр. Только что из Суздаля привез. Кто такой Рублев? Наш художник. Отличный парень. Типа вашего Пикассо. Но немного пораньше. Про режиссера Тарковского слышали? Они дружили. Две тысячи долларов. Только для вас. Конечно, можно вывозить! Чтобы наши старые иконы нельзя было вывозить из страны?! Вообще без проблем! Я вам выдам сертификат на провоз через таможню. Они меня все знают. Никаких проблем не будет. Мы серьезные дилеры. Коллекционера Щукина знаете? Мой дед.

Джуди была девушкой ушлой. От слова «уши». Поторговавшись, американка купила за две с половиной тысячи долларов три шедевра (!) русской иконописной школы: Рублева (или все-таки его учеников?), подписную Феофана Грека и строгое северное письмо первой половины шестнадцатого века «Усекновение главы Иоанна Предтечи». Блеск.

Сертификат действительно был выдан. На грязноватом листе А4 корявым почерком было написано: «К вывозу разрешаю. Препятствий не чинить. Эдик Щукин».

А еще через пару дней, а именно тридцатого апреля, Джуди, остановленная отечественными таможенниками в аэропорту Шереметьево, торжественно предъявила полученный щукинский сертификат-разрешение на вывоз. Ребята в зеленой форме внимательно посмотрели на документ идиотки в красной бейсболке и интеллигентно попросили отойти даму в сторону. Чтобы не устраивать публичного скандала, таможенники негромко начали рассказывать о необходимости разрешения из Министерства культуры на вывоз любых предметов, могущих представлять художественную ценность. Сами ребята в искусстве не разбираются, да и не должны, вот, собственно, почему им необходима бумага из Министерства с фотографией вывозимого предмета.

Объяснение было тихим, но, в силу обстоятельств, Джуди поняла все по-своему. Она много раз слышала, что в России главенствующим законом является взятка! С сожалением вздохнув, что это не родные Штаты, сестра Кена достала из сумки… пачку «Мальборо» и проникновенно прошептала: «This is for you». Правда, пачка была почти полная. Не хватало, может быть, одной-двух сигарет. Поэтому взятка, согласно туристической ментальности, для колониального режима третьего мира была просто королевской.