Ситуация между тем была на редкость щекотливой.
С одной стороны, скотина из кроссовок, очевидно, находится сейчас в интересном состоянии и удар каминным зацепом примет головой без сопротивления. С другой – прелюбодейка и «адидасный» красавчик могут уже лежать себе и отдыхать, посматривая краем глаза телевизор. И тут я со своим зацепом? Бред. А без зацепа? Без зацепа я опять-таки открываю дверь, и ситуация становится хоть и банальной, но какой-то уж больно неловкой: любимая, спортивная тварь и очкарик… Унизительное выяснение отношений? Фи. Пардон, шер ами, но так не проканает. Просто рыбу ножом… – нет, меня не так воспитывали.
Что же это выходит? Ерунда какая-то, да и только! Получается, что из меня Отелло, как из обыкновенной гонореи – оружие массового поражения. Нет, так тоже не годится. Надо действовать скальпелем и наотмашь! Приняв это дерзкое решение, я выключил у телефона звук и на цыпочках, чтобы не создать неловкость всем присутствующим, вышел из дома.
На улице, вдали от чудовищных кроссовок неизвестного циклопа мне как-то стало полегче.
«Прежде всего надо установить личность негодяя», – решил я и стал обходить дом с тыла. Окна спальни были на первом этаже и выходили в лес. «А почему, собственно, он негодяй? – думал я про себя. – В чем он виноват? А если это какой-нибудь мой друг? Тогда да – негодяй, и зацеп нужен. Нет, это все она. Она во всем виновата. Пока я работал, не покладая рук, сначала в офисе, потом в ресторане «Марио», она предала самое святое. А ведь я мог остаться с этими милыми украинским девочками. Душевно провел бы время, может, из короткой истории завязалась бы новелла или даже роман. А вместо этого я помчался домой к любимой, под одеяло. Идиот. Кретин. Ничтожество. Тряпка. Но ничего… Пусть теперь этот пан спортсмен выйдет – я все скажу сначала ему, потом ей: «Это будет страшный развод, дорогая: в чем пришла – в том и ушла; дети со мной, обожаемая теща тоже. Квартиры, дачи, коллекции, виллы? Забудь! ПОНЯТНО?» Нет, так тоже нельзя. Вся Москва узнает, что мне изменила любимая, и кто там кого бросил – толком не объяснишь. А засмеют так, что лучше уходить в эмиграцию куда-нибудь в Улан-Батор. Придется все-таки тихо и без скандала. Да пусть заберет все: не первый раз с нуля буду начинать. Но такое не прощается».
Между тем через штору в окне ничего не было видно. Мало того – ничего не было слышно. Я опять отошел от дома метров на десять и набрал Ее.
– Саша, ты же сказал, что останешься в Москве. Я почти сплю. Так ты приедешь?
– Я приеду и очень скоро. А ты на даче одна?
– Ты с ума сошел совсем на своей работе. Дома дети, мама, горничная Нина и детская черепаха с собакой.
Я подождал еще пять минут на улице. Из дома никто не вышел. Пришлось смело вернуться к искомой двери с кроссовками, но и на всякий случай постучать в дверь спальни.
– Заходи, – услышал я знакомый голос.
Я нажал на ручку и вошел в комнату. Любимая была явно одна. В шкафу, под ковром, под кроватью и даже в тумбочке никого не было.
– Чьи кроссовки перед дверью нашей спальни? – спросил я холодным тоном испанского инквизитора.
– Это я вечером пошла к соседям чай пить. Вдруг налетела гроза, а мне уже пора было домой. Чтобы ноги не мочить по траве и грязи, Андрей Шелухин (хозяин соседской дачи) и одолжил мне свои дурацкие ласты. Можешь с утра их ему обратно отнести? Ложись, поздно уже. Что ты стоишь, как статуя Венеры без рук?
Мое «венерическое» состояние продолжалось еще какое-то мгновение. В голове мелькали разные мысли: злость на самого себя, неясная обида непонятно на кого, желание все рассказать любимой и извиниться непонятно за что и т. д. В конце концов руки у статуи отросли, и я, сославшись на недельную усталость, лег спать.
Еще через несколько дней я опять вернулся домой очень поздно. Дача спала, чуть посапывая из разных комнат. Я разделся в гостиной и тихонько прошел в ванную принять душ. Моему удивлению не было предела, когда я, самый высокий человек в семье, не смог снять конец шланга с фиксатора. Пришлось принести табуретку и залезть наверх. Стоя под душем, я анализировал ситуацию с табуреткой и почему-то вспоминал двухметрового красавца Райнера, немецкого экспата и гольфиста, который в последнее время зачастил к нам домой. Я силился что-то еще сообразить, но ледяная струя летнего душа прошептала мне, что весь свой запас ревности я оставил в кроссовках «Адидас» в ту дурацкую ночь.
– А почему вы заговорили про ревность?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу