Александр Добровинский - Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни

Так как согласно религиозной традиции (бар-мицва – тринадцатый день рождения) я стал взрослым два года назад, Фима в эти каникулы активно занимался моим сексуальным образованием, решив, что пора от теории перейти к практике. За несколько дней до пионерской линейки жарким одесским вечером дядя подвел ко мне слегка набульканную коньяком Лору Зильберштейн. Последняя, видимо, получив соответствующие установки, взяла меня на живое, затем, не выпуская его из рук, вывела в соседнюю комнату, быстро раздела и заплетающимся романтическим языком прошептала: «Ингеле [“мой мальчик”, идиш], дарю тебе минуту любви». Когда все встало на свои места, я понял, что от меня требуется и пришел к финишу с опережением графика на сорок пять секунд.

Но пионервожатая, в отличие от Лоры, была просто юной богиней. Лева уже строил линейку вокруг бриллиантовых внутренностей Ильича, его жена угощала пионеров мацой с шоколадом, когда, подняв на меня опахало из ресниц, она сказала: «А ты в каком институте?»

Одесский ступор обычно продолжается одну сотую секунды. «Биофак МГУ!» – с гордостью наврал я, становясь участником беспроигрышной лотереи: где одесский пионерлагерь, а где биофак Московского государственного университета?

– Как здорово! Наконец-то я встретила здесь хоть одного москвича. А я с педагогического. Давай знакомиться: Маша. Я здесь на практике.

Между тем около дома начала собираться толпа любопытных, которые по местной привычке переговаривались громко и со всеми, включая соседей через забор.

Слегка шепелявая горничная Нона, приняв позу прачки, поддерживала диалог с народом:

– Шо? Хому-то из маромоев не прихленулся вошь нашегхо и загхранпролетариата?

Часа через два линейка заканчивалась уже общим весельем. Дети и какие-то непонятные люди танцевали фрейлехс вокруг Владимира Ильича, Лева и Фима пили водку и братались с общедоступными местами соседки Фаи. Мы с Машей договорились после отбоя пойти погулять по моему любимому городу, а потом посидеть около моря.

…Романтика и гормоны в этом возрасте живут душа в душу. На второй вечер посиделок у моря мы сделали это безо всяких сопротивлений сторон. Два москвича вдали от родного города. Практически два студента, хотя на самом деле один. Но разве это важно, когда любишь? Мы валялись на Фиминых пледах под ночным небом великой Одессы, читали друг другу Пушкина и Евтушенко, болтали о биологии и «Битлах», смеялись над одесскими шутками и говорком и постоянно целовались.

Я рассказывал, что кошку назвали Вагинкой в честь покойного прадедушки Целестина Моисеевича, главного гинеколога Одессы, и мы опять обнимались под звуки накатывающих волн. Машины три смены в лагере стали моими лучшими, хоть и последними школьными каникулами. Любовь – величайший подарок Создателя…

…На уроке истории я сидел за вторым столом, когда в конце сентября открылась дверь, и в класс вошла завуч с… Машей.

Фразу завуча «Ребята, у вас на месяц практикант педагогического института Мария Борисовна» я уже дослушивал под наглухо закрытой до пола с внешней стороны партой советского образца.

Маша начала знакомиться с учениками по алфавитному списку из журнала, зачитывая имена вслух. Мою фамилию она произносила три раза. Каждый раз все тише и тише. Потом выскочила в коридор. Через полчаса меня вызвали к директору. Я все отрицал, Маша плакала. Директриса говорила о комсомоле, о том, что мне только что исполнилось шестнадцать, а значит ТОГДА было еще пятнадцать, и что она обязана поставить в известность институт с прокуратурой, и задавала вопросы о том, кто нас свел.

Я понял, что дело плохо, скоро арестуют всех свидетелей, включая любимую Вагинку, и позвонил маминому двоюродному брату. Паша Коган был в своем роде гениальным гением. Он мог помирить всех, включая Америку и СССР, взятки от него переползали в карман ответственным товарищам сами, и к тому же Паша был очень красив. Через час гений сидел в кабинете у директора вместо родственника и Машиных слез. К пяти часам дело было закрыто.

Мне за проявленное мужество и отрицание очевидных фактов был подарен диск Синатры, Машу устроили в другую школу на практику, мама обозвала Леву с его хохмами козлом, Фима отнервировал маму, подарив ей красивое бриллиантовое кольцо, и все успокоились. Пионервожатой я звонить боялся.

Однако через год мы встретились снова. На свадьбе. И уже обнимались как близкие родственники. Мария Коган подарила нашей семье трех очаровательных детей. Сейчас они уже взрослые. Два картинных плейбоя и просто очень красивая Рашель.