Владимир Паперный - Архив Шульца [litres]

Проснулись за несколько минут до отправления поезда. Конечно, было обидно не познакомиться со знаменитыми верфями Ливорно, на которых строился советский эсминец “Ташкент”, но нас ждала Флоренция. Мы быстро, но, разумеется, не теряя достоинства засунули спальники в рюкзак и выскочили на знакомый перрон. Никто из пассажиров, надо сказать, не удивился нашему уходу, возможно, кроме нас и нашего родственника есть еще на свете люди, которые спят в пустых поездах.

Мы чувствовали себя выспавшимися и отдохнувшими – правда, этого ощущения хватило примерно на полтора часа, потом пришлось пить капучино. Было около восьми утра, вокзал уже жил полной жизнью. Из нескольких поездов на Рим мы выбрали тот, который отправлялся в 17:45, а прибывал в Рим около девяти вечера. Таким образом, у нас оставалось около девяти часов на Флоренцию, а вечером мы уже могли блаженствовать в собственных кроватях. Мы вышли с вокзала и пошли налево по направлению к бело-зеленому узорчатому и отчасти азиатскому Duomo , он же Cattedrale di Santa Maria del Fiore .

– Напоминает резьбу по кости, – сказала Алла.

– Да, – согласился я, – но не забывай, что фасад добавлен только в XIX веке.

Я рвался в этот собор, потому что там должен был быть Паоло Уччелло. Первый раз я встретил это имя в путевых заметках Виктора Некрасова, потомка венецианских дворян и архитектора по образованию. Некрасов открыл для себя этого художника, путешествуя в 1960-х по Италии. В этих заметках он спорил с Вазари, который отзывался об Уччелло довольно пренебрежительно, считая, что тот добился бы большего, если бы меньше времени потратил на изучение перспективы. Паоло, по словам его жены, все ночи напролет проводил в мастерской в поисках законов перспективы, а когда она звала его спать, отвечал ей: “О, какая приятная вещь эта перспектива!” Что-то бесконечно волновало меня в этом сюжете. Фрейдисты, на помощь!

Когда в институте мне надо было выбрать тему для реферата по истории искусств, я выбрал фреску Уччелло в Санта-Мария-дель-Фьоре, изображающую конную статую англичанина Джона Хоквуда, сражавшегося на стороне Флоренции и похороненного там же, в соборе. В том, как была построена перспектива фрески, было что-то странное: конь и всадник были изображены, как если бы зритель находился с ними на одной высоте, хотя на самом деле зритель находился метров на семь ниже, а саркофаг, он же постамент, был написан в правильной перспективе. У искусствоведов принято ругать Уччелло – с женой не спал, а с перспективой все равно не справился. Я же, нахальный первокурсник, написал, что все они дураки, не поняли гениального замысла: двойной перспективой Уччелло “как бы поднимает зрителя до уровня героя”. Кстати, когда Андреа дель Кастаньо через тридцать лет в том же соборе писал похожую фреску, посвященную уже не Хоквуду, а Никколо да Толентино, он повторил, хотя и с меньшим мастерством, двойную перспективу Уччелло – значит, не считал ее ошибкой.

Когда мы вошли в собор, Уччелло не обнаружили, он и Кастаньо были на левой стене, загороженные колоннами, а когда вошли в левый неф и двинулись в сторону алтаря, первое, что увидели, был как раз Кастаньо. Поскольку Кастаньо содрал у Уччелло всю композицию, я сначала решил, что это и есть Уччелло, и удивился – все выглядело не совсем так, как я помнил. Сделали еще несколько шагов вперед – и вот он, Хоквуд. Первый шок – это была совсем не фреска, а живопись на холсте. Как мы узнали из путеводителя, в XIX веке каким-то образом обе фрески, Уччелло и Кастаньо, удалось перенести на холст. Я долго рассматривал этот холст с разных точек – издали, вблизи, под углом, с верхней галереи – и убедился, что я был прав, это была не ошибка Уччелло, а его художественная находка. Тот факт, что фреска находилась несколько выше, чем холст, ничего не меняет…

Обрываю это письмо, потому что неожиданно появилась оказия передать это письмо в Москву вместе с пятьюдесятью фотографиями. Одна картинка, как вы знаете, равна тысяче слов, поэтому считайте, что к этому письму приложены еще 50 000 слов, то есть 100 страниц А4, напечатанные с одинарным интервалом.

Обнимаю, Ш

Здравствуй, дорогая мама. Вот тебе свежая сводка международных новостей. Позавчера я купил в киоске “Ньюсуик”, не потому, что особенно было нужно, а просто для ощущения полноты жизни: идешь себе по Риму, не купить ли, думаешь, “Таймс”, “Плейбой” или “Пентхаус”, нет, думаешь, пожалуй, все- таки “Ньюсуик”. Весь номер оказался посвященным покушению Джона Хинкли на президента Рейгана. Так что теперь я переполнен деталями и подробностями.