Сергей Авилов - В.Н.Л. (Вера. Надежда. Любовь)

Газеты я возненавидел в любом их воплощении. Все они – начиная с еженедельных и толстых и заканчивая теми худышками, что раздавали такие же, как и я, рабы, – были противны мне даже на ощупь. К тому же я заметил вот что: нелюбимую работу вполне можно терпеть, но как только возникает возможность отлынивать от неё – это происходит всегда. Почему, например, я всегда выкидывал в мусорный бак пачку-другую? Распихать их – плёвое дело на фоне титанических, сизифовых при этом трудов целого трудодня. Однако, связанные верёвкой, эти газеты, со странным мягким шлепком падающие на дно бачка, как бы ознаменовывали конец рабочего дня. Они были символичны! Но! С каждым днем их становилось всё больше. Я прибавлял к обречённым на утилизацию газетам штук по пять, по семь и никогда не снижал выкидываемую норму.

Когда пришёл день зарплаты – а утром Влад объявил это во всеуслышание, – я вообще расхотел работать. Мне хотелось дожить до вечера, а главное – главное случится завтра. Оля сказала, что позвонит мне вечером сама, когда проводит Артёма…

В подтверждение моих свободолюбивых мыслей с утра зарядило какое-то особенно ласковое солнце. Тёмные подъезды с напоминающим о помойках запахом никак не влезали в перспективу этого дня.

Распихав чуть ли не бегом первую телегу, я не рванул по обычаю за второй. Сидел и грелся на каменных ступеньках непонятного учебного заведения. Потом медленно курил на набережной Карповки. Всё же заставил себя вернуться в подвал за следующей порцией.

Вечером Влад выдавал зарплату. Он по одному пропускал в свой кабинет своих скороходов, и через некоторое время те выходили с несколько отрешёнными лицами, складывая пополам тощие пачечки купюр. Я сидел долго, вошёл к нему почти последним.

Когда вошёл я, Влад протянул мне рукописную ведомость. На его плечах, очень даже заметные, виднелись чешуйки его болезни.

Заглянув в ведомость, чтобы расписаться, я вдруг не поверил своим глазам. Сумма, стоявшая напротив моей фамилии, была на треть меньше той, что рассчитывал я в уме. А Влад как-то нехорошо отводил глаза.

– А почему так мало? – спросил я без вызова. Хотя Влад и не производил впечатление строгого начальника, но, чтобы вот так сразу не вылететь отсюда, гордость свою нужно было оставить за порогом.

– Ну вы же брали полдня за свой счет… – Влад уже подготовил ответ на мой вопрос, это было понятно. Понятно теперь и то, почему он вызвал меня одним из последних. Хотел испортить себе настроение в последнюю очередь.

– Влад! – взвился я. – Я брал полтора часа!

– У нас так считается.

Умник! «У нас»! У кого – «у нас»? Снял с себя ответственность…

– Хорошо, – говорю, – но всё равно – мало!

– Неделю полностью – одни деньги. А так – шаляй-валяй – другие! В договоре всё написано, – он прятал глаза так, что к концу разговора мог обнаружить их в собственном кармане.

– Шаляй-валяй?! – переспросил я, вылупив глаза.

– В договоре всё написано! – ещё раз повторил он, пытаясь быть твёрдым.

Я понял, что разговаривать с ним бесполезно. Взял лежащие на столе деньги. Чиркнул в ведомости убогую закорючку. Встал.

– Хороших выходных, – облегчённо пожелал он мне вслед.

– До свидания, – выдохнул я, не обернувшись. Прозвучало это угрожающе.

Ладно! Я исполнил свои обязанности, как мог, а на удочку я попался потому, что карась ещё… А не рыбак.

Я выбрался из убогого подвала, засыпанного экземой, а солнце всё так же продолжало бить в лицо безразлично и беззаботно!

– Тебя! – холодно бросил мне Паша. Я весь вечер караулил телефон, а он перехватил звонок по пути на кухню. Не хватало ещё, чтобы он узнал Олин голос. Хотя, по её словам, виделись они раза два…

– Серёжа? – ласковый шёпот послышался в трубке.

– Почему ты шепчешь? – спросил я. Если бы Артём никуда не поехал, она бы вообще не позвонила.

– Ну так Венька…

О! Я вообще как-то позабыл о его существовании, да и что мог услышать такой маленький ребенок.

– Мы встретимся завтра?

– Да… – я всё больше надеялся на какую-нибудь подвернувшуюся подругу с ключами.

– Тогда так! Я Веньку бабушке сдаю в девять. Где-то в десять я – в Девяткино. Там и встретися – на платформе, у первого вагона. Угу?

– В метро? – не понял я.

– Нет. На платформе, – повторила она. – Там электрички ходят. Выходишь из вагона – и сразу платформа…

– Хорошо, Оля! Очень хорошо! Надо, наверное, что-то взять? – я не имел понятия, что берут в загородную поездку в Петербурге. У нас в М-ске всё просто! Вышел на берег М-ской… И никаких поездок!