Самуил Ходоров - Русский акцент

– Не переживай, Боренька! Где наша не пропадала? Споёшь своё произведение самостоятельно. У тебя обязательно получится.

– Танюша! Ты издеваешься надо мной? – замахал руками Борис, – с моими вокальными данными знаешь только где можно петь?

– Конечно, знаю, – не моргнув глазом, ответила Татьяна, – на свадьбе у своей любимой дочки.

– Послушай, женщина, – не своим голосом заорал Борис, – если бы я даже решился петь перед аудиторией в три сотни человек, так там же всё равно нет оркестра, нет аккомпанемента.

– Минуточку, Боря, всё это поправимо, – заговорщически усмехнулась Татьяна, – ты забыл, что живёшь в 21 веке. Я тебя отведу в такое место, где даже из немого сделают вокалиста.

Сказано – сделано, не прошло и четверти часа, как Татьяна посадила Бориса в машину и повезла в центр города. Там она завела его в современный офис, где в одном из кабинетов располагалась студия звукозаписи. Стены кабинета были задрапированы тёмно-красным, вероятно, звукопоглощающим материалом, в его центре размещались непонятные компьютерные и акустические устройства, сигнальные процессоры которые призывно мигали разноцветными лампочками. Бориса завели в специальную кабину, вручили микрофон, надели на него наушники и предложили петь. С одной стороны он ощущал себя космонавтом, парящем в замкнутом пространстве, а с другой, знаменитым певцом, то ли Иосифом Кобзоном, то ли Львом Лещенко, записывающих свой очередной диск. Несколько раз звукооператор давал ему соответствующие указания по изменению тональности и тембра голоса. Остальное волшебство совершала высокочувствительная аппаратура, которая сглаживала, поправляла или вообще исправляла места, где Борис ошибался в нотном воспроизведении своей песни. Не прошло и получаса, как ему вручили диск с записанным ремиксом. Когда они с Татьяной покинули студию, потрясённый Борис, сжимая в руке кругляшек полученного диска, озадаченно спросил:

– И что же, Танюша, прикажешь мне со всем этим делать?

На что улыбающаяся Татьяна буквально протараторила:

– Не волнуйся, Боренька, всё под контролем. Я договорилась с ди-джеем, он вставит диск в аппаратуру и ты будешь петь.

– Не понял, – взорвался Борис, – кто будет петь, мой голос, записанный на диске или мой голос живьём.

– Я не понимаю, Боря, кто присудил тебе докторскую степень, – разозлилась Татьяна, – разве ты никогда не слышал, что такое фонограмма?

– Постой, постой, Танюша, – вдруг осенило Бориса, – ты хочешь сказать, что я должен буду только делать вид, что пою, т. е. каким-то образом синхронизировать свои движения и мимику в соответствии с тем, что записано на диске.

– Ну вот, наконец-то, умненький ты мой, – похвалила его Татьяна, – будешь, как настоящий современный артист, петь под свою же «фанеру».

Борис хотел было что-то возразить, но осознав, что дело уже сделано, неопределённо взмахнул рукой и пошёл к машине.

Когда на свадьбе гости приступили к банкетной части, тамада объявил:

– Уважаемые гости! На израильской свадьбе не принято произносить торжественных тостов. Во время нашей танцевальной программы все желающие получат микрофон для кратких пожеланий в адрес молодожёнов. Единственное исключение я делаю для отца невесты, который хочет исполнить вокальное посвящение своей дочери Наташе. Борис Абрамович, пожалуйста, мы ждём вас у микрофона.

Борис, облачённый в белый костюм, который Наташа чуть ли не силой заставила его приобрести, поднялся на сцену. Ему казалось, что во время защиты диссертации он волновался меньше, чем сейчас. Когда ди-джей вставил диск и полился проигрыш романтической мелодии, гости, сидящие за столами, перестали есть, пить и разговаривать. В зале, где присутствовали три сотни гостей, установилась полная тишина. Фонограмма сработала, и голос Бориса буквально окутал всё помещение. Он вдохновенно пел, вернее, артистически имитировал свою запись в студии. Но никто не замечал этого, все вслушивались в проникновенные, идущие от самого сердца, слова, сочинённые Борисом: