Анастасия Писарева - О чем молчит Биг-Бен

В те месяцы мне часто снится сон. Я снова выхожу на работу в контору. Ничего не изменилось. Все так же, как раньше. Занимаю стол среди коллег. Странно! Столько всего произошло за эти годы, а тут, как в космосе, ощущение, что прошло всего лишь полчаса, как я отсутствовала. Снова солнце. В отдалении между домами торчит шпиль — башня Кремля. Знакомые красно-серые интерьеры. Звонят телефоны. Привычно шумит принтер. Горы файлов на столе. Коллега поворачивается ко мне со словами: «Идем через десять минут на обед?» Мне уютно. Тепло. Комфортно. И очень спокойно. Моя жизнь закончилась. Я уже умерла. Возвращение в сладкую летаргию. Не хочу.

«Тебе интересно?» — уточняет Гюнтер про Лондон.

Четвертый раз он задает мне этот вопрос. Он сам понимает, что к чему. «Круче Лондона я тебе уже точно ничего не смогу предложить», — в конце фразы он ставит смайлик.

«А что там вообще делать надо?»

«Да ничего особенного — ты все это и так умеешь. Есть клиент, есть ежемесячный процесс, надо просто управлять им, организовать людей, соблюдать сроки… Как обычно», — и еще один смайлик.

Действительно, как обычно. Заодно посмотреть Лондон. А там оно куда-то да вырулит. По-моему, хорошая сделка.

«Давай попробуем», — пишу Гюнтеру, и все закручивается с неимоверной скоростью. Через месяц мне делают предложение о работе. Надо подписывать контракт. Накануне просыпаюсь в семь утра. Не успеваю открыть глаза. Откуда-то издалека ко мне словно тянется огромное тягостное нечто, какая-то сущность, в десятки раз превосходящая меня по масштабам, и плитой опускается на грудь.

Не надо.

Открываю глаза. На улице пасмурно. Комната наполнена серым светом. Начинается весна.

Я подписываю контракт, не найдя никаких веских причин не делать этого. Подаю на визу.

Еще через пару недель раздается странный звонок. Кто-то из кадров.

— Ксения, а вы не хотели бы поработать в Рединге?

Я удивляюсь. В Рединге? Что мне вообще известно о Рединге? Небольшой город в получасе езды от Лондона. Там проходит альтернативный музыкальный фестиваль, где когда-то выступала группа «Нирвана». Город маленький, я там никого не знаю… Мне не хочется сразу отказываться.

— А вы не могли бы рассказать подробнее про условия? — осторожно спрашиваю я.

— Конечно! Мы вам перезвоним в ближайшие дни.

Но больше никто не звонит. Мимолетный разговор вылетает у меня из головы.

Визу делают долго. Мне даже начинает казаться, что я уже никуда не уеду, но в конце лета получаю желтую наклейку в паспорт. Пора.

И вот я обнаруживаю себя в такси по пути в аэропорт. Прошедшие месяцы, когда я разбиралась с документами, сдавала тесты на знание языка, собирала вещи, заполняла миллионы анкет, подтверждений, согласований, справок, в одно мгновенье оказываются в далеком прошлом. Я оглядываюсь на них, как на чужую жизнь, случившуюся не со мной.

В Лондоне по улицам только начинают летать желтые листья. По дороге из аэропорта смотрю по сторонам. На вечерних улицах около баров толпятся мужчины в офисных рубашках и брюках, но без галстуков. Женщины почему-то в нарядных блестящих платьях, хотя еще только четверг. Все светится, живет. По улицам и набережным бегут люди в спортивной одежде с маленькими рюкзачками за плечами. Один бегун устремляется вместе с нами в туннель. На дорогах много машин, но почти все они — такси: английские, с горбатой крышей.

Окна спальни в апартаментах, где мне предстоит жить первые две недели, выходят на Сити, и по утрам, проснувшись, я вижу здание Ллойда, словно вывороченное наружу своим нутром. Внизу крохотный скверик. Под крышей у меня гнездятся синицы. Огромный паровой котел занимает весь встроенный шкаф в спальне. Он то включается, то выключается и по ночам иногда гудит.

Ежедневно мириады туристов наводняют улицы Лондона, облепляют монументы и парки. Шумно и напористо перемещаются от достопримечательности к достопримечательности. Ты словно попадаешь в неожиданный вихрь, который несет с собой листья, песок, какие-то бумажки, и приходится размахивать руками и локтями, крутить головой, чтобы прорваться через него. Вестминстерское аббатство, Биг-Бен, собор Святого Павла, площадь Пиккадилли и Тауэрский мост… «Май нейм из Петров. Ай лив ин зе сентер оф Москоу…»

И каждый день группировки туристов сталкиваются в борьбе за пространство города с такими же нескончаемыми массами корпоративных сотрудников. В первое рабочее утро я вышла из моих временных апартаментов напротив Тауэра, прошла два метра, спустилась в метро и тут же попала в хорошо отлаженные потоки, текущие по ежедневным невидимым колеям. Однообразные, гладко выглаженные, причесанные, выбритые люди стройно спешили по делам. И я заспешила с ними, озираясь с интересом. На улицах такие же муравьиные тропы вечного движения. Люди несут себя на работу — ни шага ни влево, ни вправо — и не замечают, как вплывают в двери своего офиса, взлетают на свой этаж, и вот они уже на рабочем месте…