Хэзер Уэббер - К югу от платана [litres]

Закрыв глаза, я прижалась щекой к холодной деревянной панели и прошептала:

– Спасибо.

Дом раздраженно вздохнул, но мне показалось, что он меня обнял. Сердито обнял, но все-таки.

– Сара Грейс! – закричал папа.

Я распахнула дверь.

– Я здесь!

Стоявшая у крыльца, бледная как смерть мама разрыдалась, увидев меня. Отец притянул меня к себе и крепко обнял.

– Мы приехали, как только смогли. Он вылетел следом за тобой. Мы звонили, но ты не снимала трубку. Полиция уже едет.

Вдалеке и в самом деле завыли сирены. Папа отпустил меня, и я спустилась по ступенькам.

– Мне за всю жизнь не было так страшно, – сказала мама, поспешно утирая глаза.

– Прости за скандал, мам. И вообще за все.

Она сжала губы и кивнула, но заплаканные глаза смотрели сурово.

– Долгий выдался день, Сара Грейс, у меня ужасно болит голова. Собирай вещи. Заночуешь сегодня у нас.

Вид у мамы был такой разбитый, что меня захлестнуло чувством вины. Я очень сомневалась, что смогу выдерживать мамин взгляд весь вечер – и все утро.

– Наверное, я лучше останусь тут.

Помолчав, она отозвалась.

– Хорошо. Делай как хочешь. Тогда я еду домой.

Папа, не замечая повисшего между нами напряжения, разглядывал все еще не пришедшего в себя Флетча.

– Черт возьми, Сара Грейс, а рука у тебя тяжелая.

– Я не запускала в него камнем, – сказала я, глядя вслед уходящей маме. – Это он… Но камень отрикошетил от дома и угодил ему в голову.

Папа, округлив глаза, усмехнулся.

– Карма – вот как это называется.

Обернувшись на дом, я поняла, что он тихонько хихикает. Ну конечно, карма.

Вскоре все было кончено. Флетча забрали в больницу. Папа посоветовал мне дать маме прийти в себя. Я ответила на вопросы трех полицейских – к счастью, ни один из них не был Шепом Уиллером. Все они отказывались верить в историю с камнем, пока не посмотрели видео с камеры наблюдения, которую я внезапно перестала так люто ненавидеть.

Наконец все уехали. Я прошла через притихший дом в кухню, вытащила из шкафчика восемь хрустальных бокалов, сложила их в бумажный пакет и аккуратно завернула его сверху. Затем вышла на освещенный тусклым светом убывающей луны задний двор и, обойдя садовую мебель, направилась к жаровне. Несколько секунд просто смотрела на жужжащих над гардениями жуков. А затем, сделав глубокий вдох, с размаху ударила пакет о медную трубу. От звука бьющегося стекла у меня сжалось сердце. Но я била снова и снова, пока пакет не разорвался и осколки с печальным звоном не высыпались на устилавшую двор плитку.

Они заблестели у моих ног, я же, выронив из рук разодранный пакет, развернулась, прошла в дом и крепко заперла за собой дверь.

Судья Квимби поднял глаза на дедушкины часы, застывшие у дверей его кабинета, словно в почетном карауле. Ему вдруг показалось, что маятник, раскачиваясь, досадливо цокает – ц-ц-ц . Рабочий день давно закончился, ему пора было домой. Миссис Квимби готовила пирог с курицей – его любимый.

А он зачем-то тянул резину.

Весь вечер его занимали мысли о Перси Бишоп. Слухи о том, что она может быть матерью той малышки, что нашли в лесу, просочились уже и в здание суда. Но ему такая версия казалась очень сомнительной. По всему выходило, что Перси с Блу очень близки. А раз так, с чего бы ей скрывать беременность? Допустим, Перси понимала, что в одиночку растить ребенка ей не под силу. Тогда почему она просто не предложила сестре его усыновить? Родственное усыновление – случай нередкий. Ему за годы службы тьму подобных дел приходилось разбирать.

Предположим, Перси в самом деле родила девочку и хотела скрыть это от Блу. Но ведь глупо было надеяться, что правда об их с малышкой родстве никогда не выплывет. В газетах чуть не каждый день появлялись статьи о том, как отосланные на генеалогические сайты образцы ДНК раскрывали старые семейные тайны. В историях этих фигурировали завзятые донжуаны, доноры спермы, брошенные дети, тайные усыновления и даже убийства.

Нет, судья определенно не верил этим слухам. Интуиция подсказывала ему, что полиция заблудилась в трех соснах. Судья встряхнул бутылочку с антацидом, от души надеясь, что до ужина боль в желудке уймется и ничто не помешает ему насладиться пирогом.

Что ж, прав он насчет Перси Бишоп или нет, покажет время.

В конце концов, анализ ДНК врать не станет.

Флора с самого раннего утра раздраженно кряхтела, давая понять, что в любую секунду может заорать во все горло. Я взяла ее на руки и стала расхаживать с ней по дому, тихонько напевая колыбельную.