Александр Филиппов - Зона - Очерки тюремного быта. Рассказы

Недолго поковыряв мел, зеки попали под большую амнистию и частью разъехались, частью осели в близлежащих селениях, пригретые послевоенными вдовами.

Колония и поселок в их нынешнем виде появились в конце пятидесятых годов.

Помимо добычи мела, осужденные делали кирпич, для чего построили завод, обнесенный, как и зона, высоким забором с рядами колючей проволоки. Правда, завод оказался на расстоянии двенадцати километров от жилой зоны, и на работу заключенных возили в крытых металлических фургонах, переделанных из скотовозов. Там же, отделенные от запертых зеков решеткой, размещались солдаты конвоя.

Водителям таких «фур» платили мало, и потому управляли машинами бывшие зеки — «химики». Шоферы они, как известно, аховые. Несколько раз на моей памяти фургоны переворачивались, но все обходилось. Ошарашенные конвоиры снимали с решеток висячие замки, выпускали помятых зеков и вели пешком, проклиная севшего с похмелья за руль «химика».

На заводе заключенные формовали и обжигали кирпич, там же дробили мел, фасовали его в мешки и грузили в вагоны. Кроме этого, плели металлическую сетку, а в столярном цехе делали двери, рамы и прочие необходимые зоне и поселку вещи.

Когда-то мел добывали вручную. На карьере вольнонаемные мастера выдавали зекам кирки, ломы, носилки, отмеряли участок «отсюда до обеда», после чего заключенные выковыривали из горы глыбы — «ком», грузили в машины и отправляли в дробилку.

Но в последние годы на карьере работали только несколько бесконвойников: экскаваторщики, бульдозеристы, шоферы. Время от времени приезжали взрывники, закладывали в шурфы динамит. Мелгора, а вместе с ней и колония, и поселок подпрыгивали от взрыва, дребезжа стеклами окон, а над карьером поднималось белое облако меловой пыли.

Из всех оренбургских колоний в те годы Мелгора считалась каторжной зоной. Работа на кирпичном заводе была тяжелой.

А с дорогой, погрузкой заключенных, просчетами, нерасторопностью конвоя рабочий день длился около двенадцати часов. Первая смена выезжала на объект в половине восьмого утра, возвращалась иной раз к девяти вечера.

Несмотря на явное нарушение исправительно-трудового законодательства, установившего для осужденных восьмичасовой рабочий день при шестидневной трудовой неделе, зеки почти не роптали. Видимо, потому, что работа позволяла убить время, создавала иллюзию свободы, а все эти переезды, просчеты и построения вносили хоть какое-то разнообразие в неторопливое тюремное бытие.

На производственном объекте, хотя и за колючей проволокой, с часовыми на вышках, режим и надзор были несравненно мягче, чем в жилой эоне. Можно устроить перекур, сачкануть, «перетереть» с «кентами» возникшие проблемы. Здесь легче было получить «дачку» — нелегальную посылку. По воскресеньям завод пустовал, и любой мог, войдя на территорию, спрятать в заранее условленном укромном месте сверток с продуктами, сигаретами, выпивкой. Все это можно было почти безопасно «оприходовать» здесь же, на месте, ибо мастера редко «обнюхивали» зеков, а дежурный наряд просто не в силах уследить за всеми.

Но самым главным, наверное, было то, что на работе зек, пусть на время, превращался в обычного человека. Осужденные-специалисты — механики, электрики, слесари, шоферы — занимались своим профессиональным делом. С ними советовались офицеры-«производственники», общались на равных, вольнонаемные мастера здоровались за руку.

За выполнение нормы выработки прощались старые грехи, предоставлялись внеочередные свидания с родственниками, посылки, а хорошо работающий заключенный освобождался досрочно.

Тем не менее примерно треть осужденных работала из-под палки. Причем нередко в прямом смысле.

Есть такой зоновский анекдот. При распределении вновь прибывшего этапа начальник колонии спрашивает новичка:

— Какая специальность?

— Бригадир.

— А в нашем цехе работать сможешь?

— Да куда они, падлы, денутся…

Зачастую производственный план вышибался кулаками дюжих осужденных-бригадиров. При этом зоновский бригадир был действительно специалистом своего дела. Он, как правило, вовсе не разбирался в производственном процессе — формовке кирпича, обжиге или плетении сетки. Зато умел заставить работать других, «обломать» непокорного, походатайствовать перед начальством о поощрении «пахаря», прикрыть бездельничающего «блатного», приписать лишний процент к норме выработки, рассудить вспыхнувший между «мужиками» конфликт и еще массу полезных, важных для зоновской жизни дел.