Леонид Чигрин - Таежный робинзон

Тайга то поднималась на холмы, то опускалась в низины. В одной из низин Ахмад увидел небольшое озерцо. Голубоватая вода в обрамлении зелени походила на осколок зеркала. Ахмад спустился к озеру, сел на камень, наслаждаясь тишиной и неяркими красками сибирского лета. И вдруг его словно подбросило. В озере водились рыбы. Он не знал их названия, но они были довольно крупными, и, главное, не боялись человека. Рыбы подплывали к берегу и застывали, уткнувшись носами в тину.

Ахмад снял рубаху, завязал рукава и ворот, застегнул на все пуговицы, вошел в озеро, и потащил за собой рубаху, точно бредень. Даже такое нехитрое приспособление оказалось действенным. Не прошло и часа, а он уже добыл с десяток крупных рыб. Почистил их, нанизал на прутья и поджарил на костре. Соль у него была, и ужин получился поистине царским.

У озера Ахмад прожил три дня. Отдыхал, вдоволь ел, и даже запасся рыбой в дорогу. Не хватало хлеба, но тут уже он ничего не мог поделать.

Он шел по-прежнему на восток. Мог, в конце концов, устроиться у озера, вырыть в склоне пещеру и подготовиться к зимовке. Пища была, вокруг много сухого валежника, как-нибудь продержался бы до очередного тепла. Хотя нет, не продержался бы. Он уже знал, насколько сурова и безжалостна сибирская зима.

Какая-то сила влекла его вперед, и он подчинялся ей. Когда Ахмад посмотрелся в озеро, то не узнал себя. Он увидел исхудавшего человека, с ввалившимися глазами, заросшего волосами. Это было лицо дикаря, а может быть, снежного человека, о котором он когда-то читал в газете. Его одежда обветшала и порвалась, в прорехах виднелось голое тело. Нечем было укрыться ночами от холода, и единственным спасением оставались костры.

Ахмад продолжал идти. И уже на исходе какого-то дня, он продрался сквозь чащобу желтой акации и жимолости и вышел на небольшую поляну. На ее окраине у громадного кедра увидел зимник, бревенчатую избу, в которой останавливались охотники. Ее бревна потемнели от времени, одна створка ставней валялась на земле, другая косо свисала на петле. Небольшое оконце было затянуто бычьим пузырем. Но это было жилье, то самое, к которому его так упорно вела интуиция.

Ахмад подбежал к зимнику, дверь была заперта, ее удерживал колышек, вставленный в пробой поверх петли. Он выдернул колышек, распахнул дверь и буквально влетел в избу. Было темно, едва различались какие-то предметы.

И тут силы оставили Ахмада Расулова. Сказалось напряжение долгих дней. Побег с лесосеки, путь на плоту по реке, утомительное путешествие по тайге, впроголодь и без видимой цели. Сознание покинуло его, и он упал на пыльный щелястый пол.

Ахмад видел себя в колхозном саду, в почти забытом Истаравшане. Он стоял под урючным деревом и осторожно касался его веток руками. Золотистых плодов было столько, что ветви едва не обламывались под их тяжестью. Он любовался этим великолепием, думал о щедрости родной земли. Может, где-то есть земли и получше, но сейчас сад казался ему райским местом, тем самым, где наслаждаются отдыхом праведники. Рядом с Ахмадом стоял пожилой сосед Рахматулло и говорил почему-то на блатном языке: «Ну что ты, как последний фраер, шары выпучил? Погоди, попадешь на зону, баланде рад будешь…»

К чему это сказал Рахматулло, Ахмад не понял. Он застонал и пришел в себя. Приподнялся на руках, осмотрелся, потом сел. Зимник был не очень большим. Треть его занимали широкие нары, застланные пушистыми шкурами. На стенах прибиты полки с берестяными коробками. Под нарами стоял большой ящик. Но что потрясло Ахмада больше всего, это то, что на стене над нарами висело ружье.

Ахмад бросился к нему, снял с гвоздя и внимательно осмотрел. Открыл ствол, чистый, без копоти. Закрыл, нажал на спуск, боек щелкнул. Ружье было исправным. Положил ружье на нары и стал открывать берестяные коробки. Соль, сахар, крупы, в большом коробе вяленое мясо. Дольки сушеной картошки, чеснок, привядший лук, но пригодный в пищу. Мука, горох, подсоленные сухари; было еще что-то, но и то, что увидел, потрясло его до глубины души. Теперь он понял, к чему ему привиделся колхозный сад. Это было обещание продуктового изобилия.

В ящике под нарами была сложена одежда: штаны, рубахи, сапоги, теплое зимнее одеяние. Под ними россыпью лежали патроны, там же виднелись упаковки пороха, дроби и пуль. В углу грудились капканы, за ящиком Ахмад увидел глиняные горшки.

Слева от входа была сложена кирпичная печь, обмазанная глиной. В сенях перед входом в жилье до потолка высилась поленница сухих дров.