Борис Юхананов - Моментальные записки сентиментального солдатика, или Роман о праведном юноше

Сегодня ночью я, видимо, добью эту книженцию. Диккенс — ловкач, сюжетных дел мастер!

23.06.80.

На стене казармы распятое за рукава, «вниз головой», сушится чье-то хэбэ…

Утро 23.06.80.

Больше всего в этой части не любят почему-то траву… О! Это личный враг командира, каждый день на бой с ней выгоняют отборнейших бойцов. Метем, дерем траву «на складах». С подъема — даже пописать не успели — погнали.

— Ну давайте, давайте, заканчивайте! Не надо копаться! Не надо отвлекаться! Что ты там (чешу голову) вычесываешь? Яму роешь, что ли?

Салага:

— Слава богу, что меня взяли сюда! Я бегом, я даже вещи из отдела не забрал. Вот щас они уйдут на ужин, я пойду быстренько, все заберу… Учебка — спасенье мое!..

На первых порах армия кажется игрой, многие с удовольствием играют. Как вкусно, как залихватски некоторые солдатики честь отдают… Пальчики оближешь!

Со временем новизна заменяется каждодневностью и рефлексом. Человек обвыкается, смиряется. А иной этак незаметно для себя — в ревнителя. Но и это проходит… остается усталый, поживший, охрипший человек, которому все «до фени», ибо «пустое это все, е. м.» (как говорит наш старшина) .

Лозунг, который я прочел в брошюре «Воину о воинской службе»:

«БОЛЬШАЯ ЗАСЛУГА —

НАУЧИТЬ

ВОЕВАТЬ ДРУГА», —

говорит сам за себя…

Как часто, когда я стоял на этой проклятой «тумбочке», вокруг все слышимое и видимое как бы вдруг делало несколько шагов от меня, отступая перед грезой… Питер… Женушка…

Муравей похож на маленькое, юркое сопротивление с усиками и ножками, а еще — на гоночную машину…

25.06.80.

У меня дочка!!!

ТОСТ:

— Пусть твоя дочь проживет столько лет, сколько береза, которую я посажу завтра в ее честь.

Опасный тост.

26.06.80.

— А как этот завод называется? Спрессованных материалов?

— Наверное.

С утра пригнали нас сюда зарабатывать для части спрессованные, обитые пленкой плиты: ДСП, оргалит.

Трубы в виде зеленых громадных воронок.

Ну что я делаю, что?

Открытую площадку, на которой сосредоточена вся вентиляционная система, визжащая, скрежещущая, гудящая, призванная… К чему может быть призвана вентиляционная система?.. Освобождаю от стружечной пыли.

Вот сейчас пишу, бормочу и сам себя не слышу — такой гул. Ветер. Стружка набивается в глаза, в уши, волосы. Да какие там у меня волосы!..

— Ну что, все сделали? Щас доделаете и пойдемте. Другую работу я вам дам. Близко грудастая прорабиха подходит, хитровато в глаза щурится.

Жуть пылесосная…

Глаза хочется закрыть и не открывать, а приходится все время моргать, вымаргивать пыль.

И все-таки хорошо, что мы вырвались на несколько часов из части. Все как-то свободней дышится.

Рабочий человек ходит вразвалочку, расслабленно, раскрепощенно. Идет и отдыхает. Ему радостно идти, а быть может, и жить.

Девушка в черном халатике, толстуха, ручки в сторону, бежит (порхает) . Ой! Споткнулась, чуть не упала. Бежит. Девушка… в черном халатике.

Гимнастерку скинул. Ветер ластится, льнет. Глаза закрою и кажется, что я где-то на море, на пляже… А армия — сон.

— Чего?

— Пойдем в курилку. А она потом нам даст работу. Там мелкие детали складывать.

Какой роскошный денек выпал нам сегодня.

— Вода, наверное, столетняя. Никто не пьет, все пиво, небось, глотают. Столетняя, тысячелетняя, да какая угодно! Крючок расстегнут, рукава закатаны. Обливаюсь!

А как откушали! Сметанкой побаловались, винегретиком!

— Дай прикурю.

Эх! А через час свертываем манишки и «домой», в родную часть. Поработали на славу Родины и родного командира. Девчушки-то какие работают в столовой — пичужки. Плиточки-то какие разноцветненькие, гладенькие капитан в машину нагрузил.

— Смотри, как ветер на нас работает! Он все сметет.

Грузовик. Усталые, расстегнутые солдатики: кто спит, положив голову на руки, кто втихую покуривает. Негромко кукарекает Закарян, продувший в фанты. Ласковое солнце. Свежая зелень вдоль дороги и наш мчащий грузовик. Вот так, с кузова леса кажутся вылепленными.

— Старшине вашему пять лет жизни осталось. Как ремни сниму, больше пяти лет не проживу.

А все-таки я до тебя доберусь. Ты там хуево работаешь, ты — армян хитрый.

— Признавайтесь! У кого моя пилотка?

— Зайдешь ко мне, у меня их там штук десять валяется, вашими макушками натертые.

И опять погнали нас на работу.

Мчит, свищет время. Только пыль в глаза…

— Так, ну вы чего сачкуете? Ну-ка быстро встали! Вы чего, не слышите? А то вы щас быстро услышите. Вмиг вылетите из батареи. Я даже голоса повышать не буду, в отдел отправлю, и все.