Георгий Демидов - Любовь за колючей проволокой

В кабинет опера, маленькую, обшитую тесом комнатушку, началось таскание лагерниц из барака бытовичек. Первыми были допрошены любовницы бежавших бандитов. Две из них были испуганы и подавлены. Они не отрицали, что по просьбе своих лагерных кавалеров покупали для них в ларьке продукты. Но зачем им эти продукты они и не догадывались. Усмехались только, что мужикам, когда они с бабами якшаются, требуется усиленное питание, особенно весной. О ножах, пропавших на свиноферме, в первый раз слышат. Они работают на переборке картошки в «овощегноилище», бабы поправлялись — овощехранилище, и в свиноводческих цехах не бывают.

Больше других подозревалась в способствовании групповому побегу любовница рецидивиста Живцова, Сергеева. Но она оказалась истеричной и плаксивой бабой. На вопросы отвечала нагло и грубо. Шила мешки для беглых? Наволочку она себе шила! А если у Розки один глаз на Кавказ, а другой…

— А зачем ножи на свиноферме украла? — перебивал ее опер.

Пролей-Слезу округляла синие глаза. Какие ножи? Ах, это тот, который она выпросила у красючки-артистки, чтобы нарезать лозы для ее же метелок, да потеряла! Ну, выпал он у нее из саней, когда ехала в лозняки на берег. Что ж, пусть вычтут за него из тех грошей, которые она получает в лагере за свою мужицкую, ломовую работу. Опер щурился. Деньги, действительно, невеликие… Особенно при том аппетите, который появился у Сергеевой в последние недели. Она килограммами закупала в ларьке чуть не каждый день сахар и галеты. И, надо полагать, все уже съела…

— Съела! — отвечала Сергеева.

Следователь переходил на серьезный тон:

— Вот что, Пролей-Слезу, или как тебя там… Ты мозги не крути. Говори, как помогла своему хахалю бежать и куда он направляется? Не скажешь, от него все это узнаем, и тогда тебе хуже будет… Все равно мы его скоро поймаем…

Тут выражение лица допрашиваемой из невинного и недоумевающего превратилось в ненавидящее и злое.

— На вот, выкуси, сука легавая! Поймаешь кота за…

И она разразилась таким каскадом матерных слов, что даже бывалому лагерному оперу было в пору затыкать уши. Пришлось запихнуть ее на несколько часов в арестантскую, но больше для поддержания начальственного престижа, чем для пользы дела. Лучше иметь дело с десятком отъявленных бандитов, чем с одной истеричной бабой.

Через несколько дней по лагерю прокатился слух, что труп Гирея выловили в устье Товуя. Река вынесла его в море, а потом с приливом вернула обратно и оставила на отмели чуть ниже поселка. Но обнаружили этот труп только вечером. И когда это известие принесла в барак все та же Римка Жидовка, выйти из лагеря было уже нельзя. Нина не спала ночью и почти все время плакала. А наутро, прямо с развода, побежала не на конюшню, хотя надо было срочно отвезти корм на свиноферму, а в лагерную больницу. Тело утопленника должно было непременно находиться в ее морге, небольшом сарайчике на отшибе. Заведовал этим моргом один из санитаров больницы, мужик неплохой, хоть и фрайер. Увидев Пролей-Слезу, санитар сразу догадался, зачем она пришла, и сказал, что труп в морге принадлежит не ее Гирею, а самому молодому из его троицы. Тому, который в прошлом году убежал от ножа партнера по игре в «буру», чтобы в этом году захлебнуться в воде Товуя. За это, правда, парень целую зиму почти беспрепятственно любился с молоденькой Слава-Богу. Так что пока ее черед плакать, а не Пролей-Слезу. Римкин же хахаль, пустивший слух, что найден труп Гирея, только «слышал звон», телефонный разговор начлага с опером, в котором фамилия Живцова была упомянута под знаком вопроса.

За пару дней перед этим на правый берег Товуя на поиски беглых переправился отряд из нескольких местных вохровцев и магаданских конвойных Гирея и его товарищей. Вопреки оптимизму начлага этот отряд, хотя он и напал на след беглецов, вскоре потерял его. Вначале их след был отчетливо виден на пожухлом весеннем снегу, но беглые были не такими дураками, чтобы брести все время по этому снегу. Они шли то по широким разводьям, то выбирались на уже бесснежные склоны сопок. Ищейка местной ВОХР была не так уж плоха, но взять след через несколько дней, да еще с почти непрерывными дождями, она не могла. Оставалось надеяться на здравый смысл беглецов. Те, как стало известно, намеревались проскочить на Материк. Значит, они должны были двигаться по наикратчайшему пути к этому Материку, следуя почти параллельно морскому берегу. По этому пути и шли их преследователи. Но кроме двух первых стоянок беглецов, им обнаружить ничего не удалось, те как в воду канули. Возможно, они просто сбились с направления. Но и в этом случае время, в течение которого инцидент считался «местным» и его разрешалось ликвидировать местными же средствами, истекало. Галаганскому начальству пришлось донести о нем в Магадан и просить помощи в ликвидации «группы Живцова», то есть сделать то, чего так отчаянно боялся местный опер.