Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Конечный итог моих опросов приводит меня к следующему выводу: в СССР делается все, чтобы заглушить любой сигнал, напоминающий гражданам о самом существовании сексуальной жизни. Но при этом большинство граждан не считает, что власти как-то ущемляют их интересы. Это провинциальное большинство согласно с цензурой, которая вырезывает из фильмов „слишком вольные” кадры или уродует книги, чтобы не допустить упоминания о половых различиях мужчины и женщины. Правда, часть общества, более молодая и просвещенная, по разным причинам недовольна государственными ограничениями. Но она — в меньшинстве. Через 30 лет после Сталина сталинское воспитание не выветрилось еще в России.

Между тем большевики далеко не всегда держались анти-сексуального направления в своей политике. Первое десятилетие после революции 1917 года проходило под лозунгом, который сегодня в СССР показался бы чудовищным: СВОБОДУ КРЫЛАТОМУ ЭРОСУ! То была эра, когда свободу плотских отношений партия большевиков объявила своим политичес ким достижением. И вот как это выглядело в жизни…

Большевики готовились к захвату власти задолго до 1917 года. Размышляли, каким будет их государство, какие формы примет власть, что делать с врагами и чем привлекать союзников. Составляя проекты будущего, они постоянно оглядывались на то, что писали Маркс и Энгельс на 60–70 лет раньше. Социалистическое будущее должно было подтвердить предсказания классиков марксизма. Размышляли большевики и о семье, о будущем половой жизни общества.

Учение Маркса и Энгельса о семье укладывалось примерно в следующую схему. Пока человечество не знало частной собственности, мужчина и женщина были равны и счастливы в своих чувствах, ибо сходились они лишь по любви и по взаимному расположению. В классовом обществе женщина стала собственностью мужчины. Отсюда угнетение, купля женского тела и души. Карл Маркс писал о гнусности буржуазного брака. При капитализме, утверждал он, союз мужчины и женщины не содержит никакого подобия подлинного чувства. Женщина только товар, который покупает мужчина. Маркс любил сильные выражения и на уничтожающие оценки не скупился. „Никого не унижает более глубоко такое преступление, как содержание женщины, как самого мужчину” [10] Карл Маркс. „Святое семейство” (1845). . По мнению классиков, при социализме оба пола сравняются по общественному положению и заработкам, и это, якобы, изменит характер брака и семьи. А пока торжествует капитализм, ничего доброго в отношениях мужчины и женщины нет и быть не может. „Точно так же, как в грамматике два отрицания составляют утверждение, так и в брачной сделке две проституции составляют добродетель” [11] См. там же. . Это звучало хлестко, но очень мало объясняло характер человеческой любви. Впрочем, человек как таковой коммунистов никогда не интересовал. Человек мыслился ими лишь в пределах класса и экономических отношений. Даже в постели.

Фридрих Энгельс (в обыденной жизни большой любитель прекрасного пола) в своих философских произведениях, как и Маркс, утверждал, что семья, в том виде, в каком она существует в Европе в XIX веке, должна быть разрушена. Будущее — за какой-то очень свободной формой отношений полов. Противники марксизма не без основания полагали, что, если разрушить семью, за этим последует всеобщий разврат. Что крушение института брака вернет общество к общности жен или еще к какой-то форме отношений, чуждых христианству и европейской культуре. Своим критикам классики марксизма ответили в „Коммунистическом манифесте” по принципу „сам дурак” или „от дурака слышу”. „Коммунистам не нужно вводить общность жен, — пишут они, — она почти всегда существовала… Наши буржуа находят особое наслаждение в том, чтобы соблазнять жен друг друга. В действительности буржуазный брак является общностью жен. Коммунистов можно было бы упрекнуть разве лишь в том, что они хотят поставить официальную открытую общность жен на место лицемерно скрываемой”.

Став постарше, Маркс и Энгельс сочли, однако, что не следует писать так открыто о „свободной любви”. Было решено придать этой теме больше благообразия. Энгельс в своих более поздних работах стал заявлять, что в бесклассовом будущем обществе, где не станет разлагающего влияния денег и собственности, все проблемы, и в том числе сексуальные, сами собой разрешатся к лучшему. Любовь, как известно, явление историческое, она сама отыщет для себя лучшие, наиболее приемлемые формы. Эрос греков? Нет, это вчерашний день. У греческих дев даже согласия на любовь не спрашивали. При социализме и коммунизме все будет иначе. В новом обществе „появляется новый нравственный критерий при обсуждении и оправдании половой связи. Спрашивают не только, была ли она брачной или внебрачной, но и о том, возникла ли она по взаимной любви или нет?” [12] Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. М., 2-е изд., т. 21, с. 79–80.