Уильям Крюгер - Эта ласковая земля

– А как же Оди и его учеба? – спросил Альберт.

Плевал я на учебу, но Альберт всегда думал о будущем.

– Если все получится, возможно, он сможет ходить в городскую школу. Посмотрим. Годится, Оди?

– О да.

Мне хотелось танцевать, обнять миссис Фрост и пуститься в пляс. Я не помнил, когда в последний раз был так счастлив.

– Итак, что скажете? – спросила она.

– Я говорю: «Ура-а-а!» – Я торжествующе вскинул руки.

Альберт ответил более рассудительно:

– Думаю, нам это подходит.

Моз расплылся в улыбке до ушей и показал: «Мы везучие».

Миссис Фрост предупредила, чтобы мы пока никому не рассказывали. Ей надо уладить несколько вопросов, и пока все не будет готово, мы должны сидеть тихо и – она многозначительно посмотрела на меня – «не нарываться на неприятности».

После ее ухода Альберт повернулся ко мне:

– Не обольщайся, Оди. Помни, она имеет дело с Черной ведьмой.

В спальне мы переоделись из воскресной одежды в повседневную. Я продолжал переглядываться с Альбертом и Мозом, и было ясно, что мы никак не могли поверить своему счастью. Хотелось закричать «аллилуйя», но я сдерживался. Пришел Вольц, о чем-то тихо переговорил с Альбертом, и они ушли. Потом пришел мистер Фрайберг и забрал Моза и еще пару мальчиков убирать бейсбольное поле и подготовить его к следующей игре.

У меня еще оставалось время до обеда, и я лежал на своей койке, глядя в потолок, и воображал, каково жить с Корой Фрост и Эмми.

Я плохо помнил маму. Она умерла, когда мне было шесть лет. Альберт рассказывал, что какая-то болезнь просто съела ее изнутри. Мне представлялось, как она лежит в кровати и смотрит на меня, а ее лицо похоже на сушеное и сморщенное яблоко, и я ненавидел этот образ. Я всегда жалел, что у меня нет фотографии, чтобы я мог держаться за другой образ, но когда мы приехали в Линкольнскую школу, у нас забрали все, включая хранившееся у Альберта семейное фото, сделанное, когда я был маленьким и мы жили в Миссури. Поэтому некоторым образом миссис Фрост была для меня воплощением матери, и теперь все шло к тому, что станет настоящей. Конечно, она не усыновит меня или Альберта. Но как знать?

Мои мечтания прервал внезапно нависший надо мной мистер Грини:

– Ты не видел Красного Рукава?

Дети постоянно убегали из Линкольнской школы. Если они были из резерваций, то обычно туда и направлялись, так что властям не составляло труда отыскать их при попытках поймать попутный транспорт. Мало кто добирался до резервации непойманным. Если им это удавалось, их просто отправляли обратно. Сложнее всего было найти детей, которым было некуда идти, некуда возвращаться. Таких было немало. Когда они убегали, одному Богу было известно, что у них в головах.

Мистер Грини опросил всех мальчиков, но никто не видел, как улизнул Билли. Просто из любопытства я проверил сундучок в ногах его койки. Кукурузная кукла пропала.

По воскресеньям проходили одни из самых иронических собраний в Линкольнской школе – еженедельные собрания бойскаутов. Нашим наставником был мужчина по фамилии Сейферт, городской банкир. Кругленький и лысый, с бульдожьим лицом и вечно потной макушкой, он был достойным человеком. Он старался научить нас всему, что может пригодиться, если мы вдруг окажемся одни в лесу. Это было смешно, потому что вокруг Линкольна не было лесов. Мы собирались в спортивном зале, где нам показывали, как наточить лезвие топора или ножа до остроты бритвы, как различать травы и деревья, птиц и звериные следы. На старом плацу мы учились ставить палатки, скреплять палки для шалаша, разводить костер и разжигать его кремнем и кресалом. Летом из-за небольшой учебной нагрузки посещать занятия бойскаутов были обязаны все мальчики. Если бы ситуация не была такой трагической, я бы счел забавным, что грузный белый мужчина показывает индейским детям то, что, не вмешайся белые, они знали бы с пеленок.

Альберт был командиром нашего отряда и очень серьезно относился к своей должности. Что не удивительно. Мистер Сейферт подарил школьной библиотеке два экземпляра «Официального справочника скаутов», но я думаю, что Альберт был единственным, кто когда-либо его читал.

В тот день мы изучали узлы. Что оказалось интересно. Кто же знал, что существует столько разновидностей узлов и все они используются для различных целей. Я довольно быстро выучил большинство узлов, но один – под названием «булинь» – никак мне не давался. Надо было представить, что конец веревки – это кролик, который вылезает из норы, оббегает вокруг дерева и залезает обратно в нору, или что-то в этом роде. Мистер Сейферт сказал, что этот узел любят моряки, так что я наконец разобрался. Никогда не выйду в море.