Уильям Крюгер - Эта ласковая земля

– Нельзя заставить полюбить, Тельма, – сказала тетя Джулия. – Любовь – это дар. Ее можно только добровольно дать.

Черная Ведьма не слушала ее.

– Оди, полиция не перестала искать похитителей Эмми. Если они доберутся до тебя, следующие годы ты проведешь в месте намного страшнее, чем Линкольнская школа, это я тебе гарантирую. Но я предлагаю тебе шанс спасти себя. И твоего брата, и Мозеса. Мне нужна только малышка Эмми.

– Вы ее не получите.

– Тогда у меня не остается выбора, кроме как сдать тебя полиции.

– У Альберта ваша учетная книга, – сказал я.

– Ты имеешь в виду учетную книгу, в которую Клайд записывал пожертвования местных жителей Линкольнской школе? Шерифу Ворфорду все известно про эту книгу, Оди. Он будет счастлив помочь нам объяснить все полиции Сент-Луиса. Ты можешь избавить себя от кучи проблем. Мне нужна только Эмми.

– Одиссей, она врет, – сказала тетя Джулия.

Но я и так это знал. Она не успокоится, пока не уничтожит нас всех.

– Почему Эмми так нужна вам? Она вас ненавидит, – сказал я. – И она не такая идеальная, как вам хотелось бы. Иногда у нее случаются припадки.

Черная ведьма подалась ко мне и тихо сказала, словно делилась тайной:

– Я знаю про припадки. – Я уставился в ее глаза, два злобных уголька, и подумал, откуда она могла узнать. – В дыре, где я росла, у нас была соседка, которая жила в уединении, колдунья, которую все считали провидицей. Говорили, что когда она смотрит в будущее, то может, если захочет, поколдовать над ним. Когда Эмми жила у меня, с ней случился припадок. Когда он закончился, она сказала: «Ты не упадешь, Оди. Он упадет, а ты нет». Позже я спросила ее об этом, но она не помнила. После того как мы нашли в карьере тело Винсента ДиМарко, я сложила два и два и получила выдающуюся возможность. Если я права насчет нее, она особенная, Оди. Я права? – Я не ответил, и она улыбнулась так, что я покрылся мурашками. – Все, что ей нужно, это правильный наставник, который проследит, чтобы ее дар не был растрачен.

– Вы не такой человек! – воскликнул я.

– О, такой. Однажды она была у меня, Оди. И я получу ее снова.

– Она никогда не была вашей.

– Ну что ж, – сказала она, словно подводя разговор к завершению, – полагаю, нам остается только предоставить полиции разбираться с этим.

– Ты не пойдешь в полицию, – сказала тетя Джулия.

– И кто меня остановит? Ты?

– Да.

– И как именно ты собираешься это сделать?

– Я убью тебя, если придется. Уходи, Одиссей, – сказала тетя Джулия. – Ты знаешь, куда идти.

– Я вас не оставлю, – сказал я и добавил: – Мама.

Она смотрела на меня, и в ее глазах я увидел то, что искал все это время, искал, сам того не понимая. Кость от костей моих, плоть от плоти моей, кровь от крови моей, сердце моего сердца.

– Мама? – спросила Тельма Брикман и улыбнулась, как гремучая змея. – Что ж, неудивительно, что вы так похожи. – Она достала из сумочки маленький посеребренный пистолет. – Я забираю твоего сына, Джулия.

Клайд Брикман, все это время трусливо молчавший, произнес:

– Ради бога, Тельма, ты что такое творишь?

– Заткнись, Клайд. Если бы ты хоть наполовину был тем мужчиной, как я надеялась, мне не пришлось бы это делать. Оди, если ты не пойдешь со мной, я застрелю Джулию, мать она тебе или нет.

– И отправитесь на электрический стул, – сказал я.

– За то, что защищалась от женщины, которая жестоко напала на меня? Не думаю.

– Она на вас не нападала.

– Это не то, что скажет Клайд. А ты, Оди, похитил маленькую девочку. Только Богу известно, какие мерзкие вещи ты с ней творил. Думаешь, кто-нибудь поверит словам развращенного мальчишки, чья мать была шлюхой?

Тогда я бросился на нее.

Я не помню звука выстрела, но до сих пор помню, как пуля впилась в правое бедро, и я рухнул на пол, не успев добраться до Черной ведьмы. В суматохе маленькой комнаты и замешательстве от осознания, что меня ранили, я почувствовал, как воздух вокруг меня всколыхнулся, словно мимо пронеслась буря. Я был уверен, что это обрушился Бог Торнадо.

Но это был не Бог Торнадо. Это была моя мама. Она бросилась мимо меня к Черной ведьме. Они боролись, шатаясь по всей комнате. Потом они оказались у открытого окна, вцепившись друг в друга. И в следующий миг их не стало.

Я пытался встать, но не мог опираться на раненую ногу. Клайд Брикман подбежал к окну и тупо уставился вниз. Я пополз по полу, оставляя за собой кровавый след, и подтянулся, схватившись за подоконник. Брикман, чье сердце никогда не было таким черным, как у его жены, поднял меня, чтобы я мог видеть то, что видел он. На камнях старого патио в трех этажах под нами неподвижно лежали две женщины. Тела их переплелись так же, как и жизни.