Марта Кетро - Рассеянная жизнь

Поль была именно такой умной, сложной и таинственной, какой Гай себе придумал, и он, пожалуй, боялся узнать её на самом деле. Ведь он уже знал самое важное — как хищно вздёргивается у неё верхняя губа во время секса, как она произносит: «Гаааай» перед оргазмом, который случается быстрее всего, если перевернуть её на живот. Что кофе она пьёт без сахара, но сладкое любит до безумия. Ему нравилось, как она слушает его монологи и улыбается, когда он шутит, или ласково гладит по плечу, если он рассказывает про идиота тим-лида с работы. Её голос он тоже любил и пока она по своему обыкновению говорила что-нибудь грустное, обнимал и гладил по голове, по спине, по попе, и от этого она веселела. В армии он запомнил несколько русских ругательств, десяток слов осталось от эксит [2] Эксит — моя бывшая. , а Поль говорила ему «ешо», «душенка» и «котик», и Гай искренне считал, что этого достаточно для любви.

Их встречи продолжались до конца весны, до той ночи, когда там, на площади Бялик, Поль открыла свой календарь. Он увидел отметку на английском «29 мая, перелёт Тель-Авив — Москва», то есть, уже завтра. Гай пытался узнать, надолго ли она улетает, как с ней связаться, но Поль не отвечала, прижималась к нему всё теснее, всем телом, прятала лицо у него на груди, и он впервые разозлился на её молчание. Если бы у него было чуть больше времени, попытался бы добиться ответа, удержать её, не отпустить без объяснений, хотя бы взять номер телефона — ну что за игры между взрослыми людьми? Но он так растерялся, что только повторял: «Каждую среду в половине десятого, в кафе», и в конце концов разомкнул объятия, а она отстранилась и исчезла.

Девственность рассталась с ней как-то легко, случайно, будто колечко, сложенное из конфетной фольги, слетело с пальца и упало под стол, и никому не придёт в голову его искать. Так даже лучше. Смешно только, что после первого раза она приподнялась на локтях и вежливо сказала: «Очень здорово, но давай больше так не делать пока?» И мужчина, пряча улыбку, согласился. Она оказалась в его постели только потому, что любила с ним разговаривать, и другого способа удержать его внимание не нашла.

Мужчинам нравится думать, что белокожие девочки с прозрачным взглядом и каштановыми волосами искушены уже в четырнадцать, и ничего не убавится и не прибавится в русалочьих глазах, если позволить себе немного вольностей. И ещё немного. И ещё. И вот уже приходится срочно сваливать, а девчонка забивается в угол, чтобы провести в нём несколько часов или дней и выбраться оттуда повзрослевшей.

Ничего страшного, речь ведь не о насилии. Но уж очень обидно, когда сложный и умный человек, интересующийся тобой так искренне, что успеваешь почувствовать себя равной, тоже сложной и умной, вдруг становится напористым и злым: «Ладно, хватит играть и мозги компостировать, иди-ка сюда». Постепенно очарованность дружбой со старшими проходит, и девочка окончательно понимает — увидеть тебя мужчины согласны только для того, чтобы горячими руками пошарить под колючим свитером и попытаться расстегнуть джинсы, которые велики настолько, что сами сваливаются с худых бёдер. Это даже не унизительно, просто такой факт, который пришлось узнать и нужно теперь учитывать: тело притягательнее, чем ты сама, за него дают больше внимания, чем за все непростые мысли и разговоры, а если повезёт, то и любви могут отсыпать.

Никакого секса тогда не хотелось, но ей всегда нравились мальчишки, сперва ровесники, потом взрослые, старшие на полжизни, на какие-нибудь немыслимые восемь или десять лет, а с годами, наоборот, младшие на эти совершенно незаметные восемь или десять. Но то позже, в другой жизни, в которой изменится всё, кроме искрящегося шампанского любопытства, возникающего всякий раз, когда она думала о них. Мама осуждала девчонок, помешанных на парнях, называла их «мужичницами» и говорила, что все таких презирают. Но в её влечении не было ничего дурного, даже телесного по большому счёту в нём не чувствовалось, одна радость и предвкушение.

В пять лет она светилась от восторга, когда до мультфильмов оставалось десять минут, это означало, что впереди что-то новое и чудесное. Часто всё заканчивалось пшиком, по телевизору показывали нравоучительный мультик про белочек и заек, озвученных приторными голосами кривляющихся женщин. Но иногда, иногда ведь и правда случалось новое, смешное и волнующее, и ожидание наполняло её счастьем. Так вот, с мальчишками было то же самое.