Марта Кетро - Рассеянная жизнь

И этот самый чувак ей написал, а она ответила: «Дурацкая получилась жизнь без тебя». Ответила запредельной банальностью, но из русской классики мы знаем, что пошлость иногда заходит так далеко, что возвращается с другой стороны и становится чистой правдой. Поль сосчитала годы, легла на спину и заплакала. Понадеялась, что так меньше отекает лицо, но напрасно. За следующие пять месяцев выяснилось, что в какой позе ни рыдай, если делаешь это часами, эффект разрушительный.

До того Поль плакала только после похорон, а потом взяла себя в руки. Когда-нибудь наступит спокойное время, и она сможет осознать, что мамы нет, а пока некогда, нужно быть сосредоточенной и вменяемой. И теперь, в самый неподходящий момент слёзы вернулись и всё не прекращались. Она умудрилась оплакать не только маму, но и всех живых и неживых, будущие утраты, разбитую коленку, жертв теракта, потерянные деньги, чужого кота, умершего от старости, всех, кого не любила, бездомного из жалостного ролика и много чего по мелочи. Самые разные поводы возникали ежедневно, и Поль не могла понять, почему плотина открылась и отказывается закрываться. С отъездом это никак не связывала, просто все отложенные до лёгких времён слёзы первой половины жизни не смогли больше ждать.

Разбирая шкафы, Поль оказалась лицом к лицу с прошлым, воплощённым в груде вещей. Изношенная одежда, в которой она любила и её любили, и что такое невозможность дважды войти в одну реку по сравнению с невозможностью влезть в штаны, прежде болтавшиеся на худых бёдрах. Не жир, а весь прошлый опыт не даст вернуться туда, где безденежье, свобода и страсть, более сильная, чем голод. Хотя, если честно, и жир тоже.

Множество сувениров, не магнитиков и кружек с надписями, но маленьких предметов, сохраняемых для памяти. Одних билетов на электрички, что отвозили Поль к любви, набралась целая стопка, а те, что возвращали в нелюбовь, она не хранила, но их был бы чемодан. И через годы так сразу и не скажешь, которые важней, потому что от любви осталось несколько вспышек чистого цвета, а от нелюбви вся остальная жизнь.

Укладывая чемоданы, Поль поняла, что рассматривать и оценивать каждую вещь — путь тупиковый, нужно понять, что именно необходимо, выбрать это из кучи барахла и упаковать, а с остальным возиться, только если останутся силы. С таким подходом одежда уместилась в десять кило и ещё осталось место для попытки вывезти концентрированную среду обитания, чтобы мир вокруг не казался совсем чужим. Например, несколько винтажных ёлочных игрушек и пару небольших валяных зайцев она взяла, а кухонный комбайн оставила. Техника нынче одинаковая в любой точке земного шара, а зайца поди найди такого.

Поль знала, что её ждут большие физические усилия, моральное напряжение, жёсткий график, неизбежные накладки. Но непредсказуемым оказалось другое — её начали подводить люди. Это началось незадолго до отъезда и продолжилось после.

Есть теория, что каждый человек порождает небольшую специфическую вибрацию, которая вливается в общую вибрацию группы — семьи, коллектива. И когда он по каким-то причинам меняет сигнал, выпадая из среды, это нарушает общий ритм, и система начинает реагировать нервно. Его либо пытаются энергично вернуть, либо, наоборот, выпихнуть, изолировать, чтобы не повредил целое. Такая реакция бывает и позитивной, и негативной. Например, человек тяжело и длительно заболевает, и все вокруг сосредотачиваются, чтобы ему помочь. А иногда кто-то привычно-несчастливо делает рывок, чтобы изменить свою жизнь, и встречает сопротивление от самых близких — сиди, не рыпайся, создавай привычную вибрацию.

Звучит завирально, но Поль понадобилось хоть какое-то объяснение тому, что люди начали её предавать. Даже стала опасаться, что подцепила половым путём паранойю Нико, сама она такими категориями не мыслила, чай не Родина-мать. Но несколько знакомых, с которыми она была связана прочными отношениями, реагировали по одной схеме: «Уезжаешь? Уверена? Ну, смотри». И дальше, как будто вычёркивали её из списка тех, с кем нужно считаться: переставали выполнять обещания и отдавать долги, врали или вовсе отказывались разговаривать.

Поль пыталась спрашивать у них, как возможно, что договорённости перестают действовать со сменой локации? Оказалось, они обижаются. Поль была их привычкой, не самой важной, но постоянной. Им всё равно, где она жила, насколько далеко от них, лишь бы на одном месте. Как если бы липа у дороги вдруг исчезла — и не злые люди срубили, а сама удалилась, шлёпая сырыми корнями. Неважно, куда пошла, факт возмутителен. Посмела нарушить установленный порядок? До свидания, чёрт с тобой, но теперь не жалуйся.